 |
|
 |
|
|
|
|
Генри Резник, адвокат, заслуженный юрист Российской Федерации, член Московской Хельсинкской Группы, вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ, в программе «Простые вопросы» с Егором Хрусталёвым на Столичном телевидении (Беларусь).
Источник: СТВ, 6.06.2017
СТВ предосталвило частичную расшифоровку интервью
Егор Хрусталев: Предполагаю, Генри Маркович, что Вы не очень любите телевидение. Во всяком случае, в Вашей биографии есть уникальный факт, когда после одного документального фильма Вы один вышли с пикетом. В общем, есть у Вас такой зуб какой-то. Не исправилось Ваше отношение к нынешнему телевидению и пропагандистской его составляющей?
Генри Резник: Вы хорошо, что уточнили о пропагандистской составляющей. Поскольку я был очень популярным длительное время на телевидении, я участвовал во многих дискуссионных передачах. И реакция на то, что произошло, была вот какая: вот эта вакханалия, которая развернулась, ура-патриотическая, она просто уже привела к абсолютной потере вкуса. Это, я считаю, просто растление абсолютно людей.
Последняя чаша была именно вот какая: по НТВ прошёл фильм…
– «13 друзей хунты», по-моему? Такой был?
– Да. Абсолютно верно. Где, собственно говоря, пинали Макаревича и Диану Арбенину. Макаревич-то – где сядешь, там и слезешь. Он сам за себя, Макар, может постоять. А Диана Арбенина? Которая, вообще, никак не политизирована. Ей перекрыли просто-напросто возможности зарабатывать деньги.
Знаете, есть такая мудрость: «Бойся первого побуждения, оно может оказаться правильным».
Вдруг меня посетили такая мысль, что недостаточно будет моего блога на «Эхе Москвы», какого-то выступления ещё, надо как-то придать какую-то форму такую – более весёлую. И я тут же сочинил вот этот текст, ну и, вышел, постоял. Практически полтора часа. Сам выбрал место у памятника Бродскому, поскольку такой символ свободы. Форма, сама по себе, она была выбрана, исходя из, может быть, моего характера – жить надо весело и не смотреть на жизнь мрачнее, чем она смотрит на тебя. Конечно, была протестная акция, она не осталась незамеченной.
А меня постоянно приглашают на телевидение – и Первого канала, и второго, и НТВ. Но я не хочу создавать им репутационность. У меня есть подозрение, что репутация у меня не самая плохая.
<…>
– Недавно столкнулся с такой статьёй, которая говорила, что склонность к преступлению, к жестокости фактически является генетической склонностью. И доказывается на уровне некоторых исследований. Насколько это имеет право на юридическое обоснование? И, с Вашей точки зрения, какое-то подтверждение?
– Интересно, из какого источника вы это почерпнули. Даже Ломброзо, автор теории прирождённого преступника, который пытался определить по анатомическим признакам, от этой теории отказался. Никакой предрасположенности, некого диагноза, что родился человек, он кого-то убьёт, конечно, не существует. Можно говорить, и для этого есть соответствующие основания – поскольку оборонительный инстинкт дан нам природой, он может изначально перерасти в некоторое такое агрессивное, наступательное… Уровень такой, степень. В такую степень.
И должен сказать, что, в общем, здесь уже некое социальное условие, которое, собственно, затем и формирует, кем станет этот человек.
Могу Вам сказать, что многие герои – им очень повезло, что они развились в эпоху войн, Гражданской, в том числе. Поэтому могу Вам сказать, такие люди, как Котовский и Чапаев, например – Котовский был преступник, был налётчик. И, вдруг, какая ситуация – свои вот эти качества определённые, вот эта агрессивная степень некоторая вот этого природного начала… Потому что ведь всё непрерывно. Мы какие-то ставим такие вот определённые мерки и делим нечто, что, понятно, не вмещается в некоторые схемы, которые мы употребляем. Вот так этим людям повезло. Много ли их? Это какие-то редчайшие единицы, в общем, которые, собственно говоря, не формируют тенденцию.
<…>
Большинство преступлений, в том числе, убийств… Они могут быть идейные, они могут быть из корысти, из ревности, из зависти, из подавленного какого-то там чувства неполноценности. Но подавляющее большинство – это так называемые ситуационные, непредумышленные деяния, которые, конечно, на почве пьянства, на почве конфликта.
И сам убийца абсолютно не знает, вообще, что он через мгновение станет убийцей.
Преступность – явление социальное, и оно, конечно, продуцируется социальными причинами, безусловно. И тогда, когда общество в стабильном состоянии, преступность стабильна. А, когда общество турбулентно, когда происходят очень резкие изменения в сферах труда, быта, досуга – на это откликается преступность. Так что есть социальные процессы, а есть отдельные человеческие деяния. Давайте этот уровень не смешивать.
– Как Вы согласитесь с таким рассуждением о том, что, к примеру, ко многим странам, в том числе, скажем, к странам бывшего Советского Союза не стоит применять те лекала и те мерки в отношении норм демократии, допустим, независимости судебной системы, как к странам, у которых это 200-летняя история. У нас – всего 20 лет. Мы семимильными шагами пытаемся это пройти, а в Великобритании – это несколько столетий, даже в Америке больше времени. Насколько эта применима фраза, что: «Не ставьте нам» лекала прямо сейчас те, которые есть у вас».
– Я могу Вам такую вещь сказать – в Ваших речах правда, но не абсолютная правда. Правда, естественно, состоит в том, что применить сразу некую модель демократии, которая там, скажем, в западных странах, предположим, разумеется, конечно, невозможно. Больше того: должны быть какие-то определённые даже авторитарные, может быть, я бы сказал, такие – в режиме ручного управления для того, чтобы удержать общество, которое неожиданно абсолютно оказалось перед проблемами, которых просто не было. У нас, я так примерно, образно оцениваю – есть общество, которое развивается эволюционно, постепенно, ну, Западу повезло в этом отношении.
Что касается Советского Союза, вообще, России – старые нормы рухнули.
Было государство, которое говорило гражданам Советского Союза: «Значит, так. Я для вас всё. Я для вас, вообще, божественно абсолютно. Я о всех о вас забочусь. Вы только мне верьте, исповедуйте те идеи, которые, соответственно, сверху я в вас вставляю. И, если вы будете мне верны, то, в таком случае, вообще, я вас абсолютно всем обеспечу. Всё у вас будет». Государство рухнуло. Больше того, оно сказало людям: «Извините меня, я не в том направлении вас вело. Я полностью присвоило себе, вообще, все абсолютно стороны власти. Я было единственным собственником в стране, я ликвидировало частную собственность, я, вообще, не позволяло вам никакой инициативы. А сейчас простите меня, пожалуйста – сейчас мы вводим вместо единой государственной собственности частную собственность. Мы вводим свободу, пожалуйста. Мы будем поощрять инициативу. Знаете что? Живите сами». И в этой ситуации, чтобы удержать вот это общество слабых людей, которые просто не понимают, как же, извините, дальше жить, у них нет инструментов даже для того, чтобы наладить жизнь на новых основаниях, и тут очень важно, конечно, чтобы руководство страны было просвещённым, образованным, и чтобы оно определило некоторый переходный период. У меня лично, как мне хотелось бы, развивалось бы дальше наше общество (в целом, советское общество – Россия, та же самая Беларусь), конечно, безусловно, по западному тренду. Потому что для меня, человека, который считает себя человеком западной культуры (в каком плане: я считаю, что наивысшая ценность – это свобода и достоинство личности) было бы желательно, чтобы развитие было в этом направлении. Нам нечего брать от Востока. Вот говорят, да, евразийские ценности. Абсолютно нечего брать, нам нечего брать от Азии. Мы развивались в русле христианской культуры, со всеми проблемами своими, которые были там у России.
<…>
Очень хорошо было бы, если бы, всё-таки, рассталась Европа с теми фобиями, которые у неё есть, и которые тоже имеют свои глубинные причины. Потому что на протяжении длительного времени, в общем, вот это некое противостояние – оно было, но, что касается Советского Союза, он внедрил ценности в Восточную Европу, в сущности, до сих пор.
Вот эта протестная волна, она, соответственно, имеется.
Поэтому, знаете что? Всё-таки, во главу угла надо ставить разум, учитывать реальную ситуацию, не замахиваться ни на какую такую высокую какую-то духовность, которая должна руководствовать человеком. Знаете, цель жизни какая? Цель жизни – сама жизнь. И поэтому нужно делать всё для того, чтобы большинству людей, всё-таки, жилось комфортней, удобней и свободней.
