 |
|
 |
|
|
|
|
Верховный суд Кыргызстана 22 октября отменил решение о признании экстремистскими двух правозащитных докладов. Один из них – «Хроника насилия» – был посвящен межэтническому конфликту на юге Кыргызстана в июне 2010 года. В его создании участвовал и Правозащитный центр (ПЦ) «Мемориал». Почти полтора года составители документа не знали о решении суда, а получив его, выяснили, что их доклад приписали совершенно другой организации. Директор Центральноазиатской программы ПЦ «Мемориал» Виталий Пономарёв предполагает, что эта подмена была сделана намеренно. Об этом, а также о том, почему в Кыргызстане он объявлен персоной нон грата, правозащитник рассказал ИА «Фергана».
– Какие доклады были признаны экстремистскими? Кто инициировал рассмотрение этого дела? Присутствовали ли вы на заседании?
– 5 января 2017 года Октябрьский районный суд Бишкека признал экстремистскими два правозащитных доклада и также запретил деятельность на территории Кыргызстана Антидискриминационного центра «Мемориал». Заседание готовилось в тайне, ни одна из пяти организаций, участвовавших в составлении этих докладов, не была уведомлена о процессе, не имела возможности представить свою позицию, что является серьезным нарушением права на справедливое судебное разбирательство. Более того, соответствующее судебное решение скрывалось около полутора лет. Правозащитная организация «Бир Дуйно – Кыргызстан» узнала о нем лишь после того, как на сайте министерства юстиции появились списки запрещенных материалов. Два правозащитных текста там значатся в числе первых (см. пункт 4). Видимо, их посчитали более опасными, чем материалы джихадистов или «Хизб ут-Тахрир».
В подготовке первого доклада – «Хроника насилия», опубликованного в 2012 году, участвовали Правозащитный центр «Мемориал», Норвежский Хельсинкский Комитет и американский Freedom House. (Полный текст доклада можно прочитать по этой ссылке). В нем на основе широкого круга источников подробно анализировалось развитие межэтнического конфликта в мае-июне 2010 года в Ошском регионе Кыргызстана. Второй доклад был подготовлен в 2015 году «Бир Дуйно – Кыргызстан» совместно с Антидискриминационным центром «Мемориал», зарегистрированным в Бельгии. Это альтернативный отчет по защите прав трудящихся мигрантов и членов их семей, который был представлен в один из комитетов ООН. Подчеркну, что в числе составителей первого доклада был Правозащитный центр «Мемориал», второго – Антидискриминационный центр (АДЦ) «Мемориал», две разные организации. Однако когда спецслужбы направили материал в Генпрокуратуру, и оттуда он был переадресован в суд, соавторство обоих докладов приписали АДЦ.
Я предполагаю, что это было сделано сознательно. Кыргызстанские «борцы с экстремизмом» в лице бывшего руководства Госкомитета национальной безопасности пытались представить дело так, что АДЦ запрещен в России и следовательно речь идет лишь о поддержке Кыргызстаном запретительного российского решения. Направляя заведомо ложную информацию в прокуратуру и суд об авторстве доклада и др., ГКНБ пытался манипулировать этими органами. Последние в свою очередь проявили потрясающий непрофессионализм. Аж четверо высокопоставленных сотрудников Генпрокуратуры, включая одного из заместителей Генерального прокурора, поставили свои подписи под исковым заявлением в суд, в котором содержались нелепые утверждения. Если бы они хотя бы взглянули на обложку нашей публикации или просмотрели предисловие к ней, им пришлось бы как минимум корректировать свою позицию. Но ни они, ни судья Бекболот Джаналиев этого не сделали.
До решения Верховного суда попытки обжалования со стороны «Бир Дуйно» отклонялись со ссылкой на пропущенный срок подачи жалобы. Но как можно было обжаловать запреты в установленный законом срок, если до недавнего времени само существование судебного решения скрывалось? Приводились и другие сомнительные доводы.
Мы приветствуем решение Верховного суда, и, надеюсь, при новом разбирательстве у нас все же будет возможность представить свою позицию, и решение, основанное на сфабрикованных материалах, будет отменено.
– В судебных материалах была ваша фамилия в качестве одного из составителей доклада?
– В самом судебном решении не было чьих-то фамилий, речь шла исключительно о докладах и об организациях. Правда, мое имя как координатора упоминалось во введении к запрещенному докладу.
– Если вас не упоминают в судебном решении, почему тогда в июле 2017-го вам запретили въезд в Киргизию?
– И Генеральная прокуратура, и ГКНБ Кыргызстана до сих пор отказываются дать какие-либо официальные объяснения. Уже больше года я не могу выяснить, какой орган, на какой срок и по какой причине ограничил мой въезд в Кыргызстан. Пограничники заявляли, что это – секретная информация, мол, знаем, но не можем сообщить, и намекали на ГКНБ. Генпрокуратура также ничего внятного не ответила. В сентябре 2018-го я получил ответ за подписью заместителя председателя ГКНБ А. Кожобекова, в котором ни на один из вопросов ответа нет, а написано, цитирую: «Органы национальной безопасности принимают участие в разработке мер по вопросам въезда-выезда иностранцев, лиц без гражданства, их перемещения по территории республики (…) Въезд в Кыргызстан иностранного гражданина или лица без гражданства не разрешается в интересах обеспечения государственной безопасности или охраны общественного порядка». Поразительное письмо. В нем даже не упоминается о самом факте запрета, а говорится лишь об участии ГКНБ в решении этих вопросов в целом. Господин Кожобеков не нашел в себе смелости прямо сказать, что да, мы вам ограничили въезд на такой-то срок по такой-то причине, решением от такого-то числа, или написать, что ГКНБ не имеет к этому отношения, пусть прокуратура разбирается. Если должностные лица отмалчиваются и изворачиваются подобным образом – наверное, чувствуют, что сделали что-то не очень законное.
Могу лишь предположить, что судебное решение, о котором мы говорили, вероятно использовалось как формальное основание для запрета на въезд, а фактически запрет был инициирован бывшим руководством ГКНБ за критику действий этого ведомства в связи с неправомерным применением антиэкстремистского законодательства. Как вы, возможно, помните, запрет ввели спустя несколько дней после важного международного форума на Иссык-Куле, где обсуждались эти проблемы не только применительно к Кыргызстану, но и некоторым другим странам СНГ. Я был ведущим этого мероприятия. Фактически речь идет о преследовании за критику. Во времена диктатуры Курманбека Бакиева мне тоже запрещали въезд за правозащитную публикацию. Увы, в последние годы правления президента Атамбаева спецслужбы стали копировать не лучший опыт свергнутой народом диктатуры.
– Раз Верховный суд отменил решение о том, что доклады – экстремистские, теперь их можно распространять, публиковать или еще нет?
– Да, формально решение отменено, дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Хочу подчеркнуть, что речь шла не просто о запрете распространения экстремистских материалов. В Кыргызстане со времен бакиевской диктатуры хранение запрещенного текста даже для личного пользования квалифицируется как серьезное уголовное преступление. В этом одно из важных отличий национального антиэкстремистского законодательства от аналогичных норм законодательства России и других постсоветских стран. В такой ситуации тайное решение районного суда в Бишкеке о запрете правозащитных материалов – это проявление безответственности должностных лиц, которое несет угрозу безопасности и свободе граждан республики. Например, в предшествующие годы я лично вручил экземпляр «Хроники насилия» бывшему президенту Розе Отунбаевой, сотрудникам Администрации президента, журналистам, исследователям, адвокатам, некоторым депутатам, гражданским активистам. С точки зрения закона после принятия секретного судебного решения и вплоть до его отмены Верховным судом все эти люди могли рассматриваться как уголовные преступники, которых можно было отправить в тюрьму за хранение в личной библиотеке одного экземпляра текста. Абсурдная ситуация.
– Как думаете, есть ли шанс, что при новом рассмотрении по докладам примут иное решение, или дело формально рассмотрят заново, чтобы соблюсти необходимые процедуры?
– Я думаю, шанс на пересмотр есть, но удастся его реализовать или нет, сейчас сказать трудно. Если суд будет объективным, то сделает однозначные выводы, так как запретительное решение опиралось на явно недостоверную информацию и необоснованные псевдоэкспертные оценки.
Например, филолог Нуржан Нарынбаева на основе исследования произвольно подобранных «текстовых выдержек» пришла к выводу, что доклад целиком и полностью подготовлен на основе анонимных интервью, хотя введение к тексту содержит подробный перечень использованных источников, включая многочисленные отчеты и документы различных правительственных ведомств, судебные решения, интервью с чиновниками, материалы видео и фото съемки, спутниковые фотографии, отчеты международных организаций, публикации СМИ. Интересно, что другой привлеченный спецслужбами специалист, в отличие от Нарынбаевой прочитавший доклад целиком, не соглашается с ней в этом. Но ГКНБ из двух противоположных мнений выбирает то, которое нужно ему для обоснования запрета.
Заключение Нарынбаевой изобилует научно необоснованными утверждениями, включая такое лингвистическое «открытие», что слово «убийство» в печатном тексте «имеет право употреблять только соответствующий орган власти»! Она приписала правозащитникам даже утверждения «о природном превосходстве одной нации» и призывы к возбуждению «расовой, религиозной и межрегиональной вражды», хотя вопросы религии, расы и межрегиональных конфликтов в тексте вообще не затрагивались. Не лучше и остальные экспертизы. Автор одной из них, специализирующийся на политологии, искренне полагает недопустимым, чтобы оценки в правозащитном докладе расходились с выводами официальных структур. И выводы, основанные на такого рода псевдонаучных рассуждениях, переписываются в документы правоохранительных органов и становятся основой для судебного решения.
Между тем, понимая чувствительность темы для Кыргызстана, когда была завершена работа над предварительной версией доклада, мы направили ее в администрацию президента. В феврале 2012 года – месяца за три до публикации – провели закрытое обсуждение с участием как активистов гражданского общества, так и представителей Администрации президента, Генпрокуратуры, МВД, ГКНБ. Каждому участнику вручили текст, сказали, если есть какие-то замечания, дополнения, исправления, мы готовы их рассмотреть. Замечаний со стороны госорганов не было, уточнялись лишь некоторые мелочи. Более того, на следующий день после этого мероприятия меня пригласил к себе глава ГКНБ Шамиль Атаханов и в присутствии одной из бишкекских коллег сказал: «Спасибо за отличный доклад. Там есть вещи, которые я не знал». Были встречи и в Генеральной прокуратуре. Не буду сейчас все перечислять. Увы, спустя пять лет после публикации позитивные оценки со стороны представителей госорганов превратились в нелепое обвинение в «экстремизме».
Еще об одном хочу сказать. Если привлеченные ГКНБ псевдоспециалисты пытались представить доклад как якобы проузбекский, то экстремистски настроенные лица в Узбекистане посчитали его прокиргизским, в 2013 году даже угрожали убить из-за него мою семью. По этому поводу были запросы в Ташкент по линии национального бюро Интерпола...
– Если вас сначала благодарили за доклад, то что страшного или, возможно, угрожающего спустя несколько лет нашли в нем власти?
– Я воздержусь от предположений. Лучше спросите об этом у Генпрокуратуры.
– В этом докладе описывалась судьба Азимжана Аскарова?
– В этом – нет. Нами в тяжелейших условиях был собран огромный по объему материал. Два года ушло на обработку. Мы концентрировались только на событиях мая-июня 2010 года, о судах и последующих событиях писали другие правозащитники. Опубликованный доклад касался только Ошского региона. По ряду причин, в том числе из-за инфаркта, с которым я тогда попал в больницу, работа с материалами по Джалалабадскому региону не была завершена. Не исключено, что мы вернемся к этой теме. Если будет продолжение, обязательно затронем и события в Базар-Кургане.
Отдельные разделы опубликованного доклада тоже стоило бы дополнить с учетом поступившей дополнительной информации, хотя это едва ли серьезно изменит общую картину.
В любом случае мы всегда открыты для сотрудничества без какой-либо предвзятости. Пользуясь случаем, хочу выразить глубокую благодарность всем, кто помогал нам в сборе материалов — бывало, что и с риском для себя.
– Как сейчас оцениваете обстановку на юге Киргизии? Удалось преодолеть последствия межэтнического конфликта или он сохраняется?
– В полном объеме, конечно, он не преодолен. И ситуация отличается от той, что была до начала конфликта. Но это тема для отдельного разговора.
– Как думаете, почему нынешние власти пересматривают решения, принятые при Алмазбеке Атамбаеве?
– Правление Атамбаева, особенно последние годы, характеризовалось неадекватными действиями и высказываниями, в частности в отношении правозащитников и средств массовой информации. Очевидно, в соответствии с указаниями главы государства действовали и силовые структуры. Сейчас есть попытка изменить эту ситуацию, часть руководителей заменена, есть и другие позитивные шаги, но линия на исправление ошибок предыдущего периода пока еще недостаточно последовательна. На примере недавней переписки с Генеральной прокуратурой Кыргызстана я вижу, что пока рано говорить о том, что новые подходы восторжествовали. Но по отдельным вопросам удается чего-то добиться — это уже хорошо.
Источник: ИА «Фергана», 30.10.2018
