 |
|
 |
|
|
|
|
«У меня завтра заканчивается паспорт», — смеясь, говорит мне жена Алексея Малобродского Таня Лукьянова, когда мы с ней проходим в Басманный суд и предъявляем паспорта. Я понимаю: завтра у Тани день рожденья и значит, сегодня Малобродского обязательно отпустят. Ведь просто не может быть по-другому.
Все вышло по-другому. И совсем не так, как предполагали многие, кто пришел в Басманный суд поддержать экс-продюсера «Седьмой студии» на этом заседании, созванном по ходатайству следствия.
Следствие второй раз просит суд изменить Алексею Малобродскому тюремное заключение на домашний арест. 27 апреля в том же Басманном суде следствию в этом было отказано. Тогда суд поддержал гособвинителя, который был против ходатайства следователя. Получив отказ, через несколько дней следствие обратилось с новым ходатайством. И опять о домашнем аресте.
Сегодня в суд пришло не так много людей, как в прошлый раз, но все-таки весь коридор второго этажа был заполнен народом. Журналисты, артисты, друзья Алексея Малобродского целый час ждали, пока начнется заседание. Не все смогли попасть в зал суда, но на этот раз, наверное, впервые, не было видеотрансляции судебного заседания. Приставы сказали, что «по техническим причинам». Конвой провел Алексея Малобродского по коридору так же стремительно, как всегда. Малобродский, как всегда, улыбнулся жене Тане, но было что-то в его походке не такое, как обычно. Он шел медленнее, и чувствовалось, что он устал. За 11 месяцев, что он находится под арестом, его привозили в суды уже больше десяти раз.
В крохотном зале суда очень большая железная клетка, и в ней Алексей Аркадьевич Малобродский, невысокого роста, в серой кепке и в серой вязаной кофте. Рядом с клеткой сидят два его адвоката — Кения Карпинская и Юлия Лахова. Напротив них — глава следственной группы Александр Лавров и прокурор Генпрокуратуры Анна Потычко. Входит судья Александра Ленская, молодая брюнетка с гладкими длинными волосами, с каким-то стертым лицом, на котором не выражается ни одной эмоции. Она предлагает сторонам обсудить ходатайство следствия. Первой выступает прокурор — женщина пенсионного возраста с короткой стрижкой. Она очень важно заявляет: «Считаю возможным возвратить следователю его ходатайство, поскольку еще не рассмотрена кассационная жалоба адвокатов Малобродского на предыдущие решения суда (об отказе в изменении меры пресечения — З.С.), но полагаю, что новые доводы, изложенные следователем в новом ходатайстве, могут быть учтены судом при рассмотрении кассационной жалобы в Мосгорсуде».
«Почему вы не пускаете врача? Пустите врача!»
Следователь Лавров, высокий и худой человек с лермонтовскими усами: «Считаю возможным рассмотреть ходатайство следствия, поскольку есть новые доводы, которые появились, и которые будут представлены сегодня в суде».
Малобродский: «Прошу рассмотреть ходатайство следователя, и я буду просить своих адвокатов более подробно изложить все обстоятельства. И последнее: я очень плохо себя чувствую в последнее время. И считаю, что обстоятельства моего здоровья, и моя жизнь не стоят того, чтобы идти на поводу у прокуратуры».
Алексей Аркадьевич Малобродский говорит медленно и не так страстно, как обычно. Видно: нет у него сил.
Адвокат Лахова: «Я настаиваю на том, чтобы сегодня ходатайство следствия было рассмотрено, и в ходе заседания были представлены многочисленные документы, которые свидетельствуют о том, что начиная с ночи 27 на 28 апреля Алексей Аркадьевич себя не просто очень плохо себя чувствовал, а его состояние здоровья оценивается как достаточно тяжелое, реально существует угроза для его жизни и здоровья в целом. Были проведены ряд медицинских исследований, в которых четко указано, что каждый день нахождения Алексея Аркадьевича в СИЗО может реально стоить ему жизни. И суд сможет убедиться в этом, изучив документы, которые будут предоставлены». Берет слово другой адвокат Ксения Карпинская, и становится не по себе: она говорит, что в ходатайстве следствия на этот раз изложены совсем другие доводы — речь идет о тяжелом состоянии здоровья Алексея Малобродского, об изменении ему меры пресечения по гуманным соображениям, поэтому необходимо рассмотреть ходатайство следствия именно сейчас.
Судья Ленская выслушивает все доводы следователя, аргументы защиты невозмутимо и без эмоций. Она уходит на вынесение решения, возвращается минут через пятнадцать и полностью поддерживает прокуроршу.
Алексей Малобродский слушает решение суда сидя, он держится за сердце и тяжело дышит. Когда судья замолкает, Малобродский встает и произносит спокойным голосом, но непривычно громко: «Вы будете нести ответственность за покушение на убийство! И вам будет стыдно».
Жена Малобродского Таня стремительно выходит из зала, обращается ко всем и ни к кому конкретно: «Почему же не рассмотрели медицинские документы?» У нее дрожат руки, когда она проходит мимо железной клетки. Алексей Аркадьевич говорит ей что-то нежное, но слов не разобрать, приставы довольно грубо оттесняют публику от клетки.
Все выходят в коридор. Через несколько минут из зала суда буквально выбегает взволнованная адвокат Ксения Карпинская. Она говорит, что после оглашения решения суда Малобродскому стало плохо, он почти потерял сознание. Адвокат просит врача-кардиолога Ярослава Ашихмина, который пришел в суд, чтобы выступить свидетелем по состоянию здоровья Малобродского, оказать Алексею Аркадьевичу врачебную помощь.
Приставы отказываются пропустить кардиолога в зал суда. Адвокат Карпинская обращается к приставам: «Мы вызвали «скорую», но, пока она едет, есть врач, который может оказать помощь, почему вы его не пускаете, человек у вас упал, вы нарушаете закон об охране здоровья», — она растеряна.
В коридоре крик: «Почему вы не пускаете врача? Пустите врача!»
Приставы объясняют, что ничего не могут сделать, это не они решают, кого пускать к обвиняемому, а кого нет.
«Нам надо, чтобы он не умер! Врача! Пустите врача!» — кричит толпа. Открывается дверь зала судебного заседания, и конвоиры выводят Алексея Малобродского. Он в наручниках, идет еле-еле. «Почему вы не пускаете к нему врача? Пусть человек умрет, так по-вашему», — толпа продолжает спорить с приставами.
Они в ответ: «Уважаемые граждане! Просьба покинуть здание суда!»
Алексея Малобродского уводят в конвойное помещение. Приехала «скорая помощь», но что врачи там делают с Малобродским, какие лекарства они ему дают — неизвестно. К Малобродскому не пускают ни адвокатов, ни жену.
Но где-то через полчаса «скорая» уезжает. Малобродский остается в конвойном помещении.
Новые вершины Басманного правосудия
На первом этаже суда рядом с дверью, которая ведет в подвал, где находится это самое конвойное помещение суда, решения судьбы своего подзащитного ждут его адвокаты, его жена и друзья. Врач-кардиолог Ярослав Ашихмин подробно рассказывает о состоянии здоровья Малобродского, он навещал его в СИЗО несколько дней назад, вызвал скорую кардиореанимацию. Врач уверен, что из-за стресса состояние Алексея Аркадьевича резко ухудшилось, вполне возможен инфаркт миокарда. Для того, чтобы это определить, его необходимо экстренно госпитализировать в кардиореанимацию, где можно сделать коронароскопию.
Адвокаты Малобродского выходят к журналистам и через прессу обращаются к и.о. министру здравоохранения Веронике Скворцовой с просьбой спасти жизнь их подзащитного. Обращаются они и в Следственный комитет с просьбой отпустить Малобродского под подписку о невыезде. Это следователи могут сделать сами, без решения суда.
Друзья, журналисты, адвокаты, все начинают звонить всем: и.о. министру здравоохранения Веронике Скворцовой, уполномоченному по правам человека Татьяне Москальковой, вице-мэру Леониду Печатникову. Одна и та же просьба: человек умирает на наших глазах, врач-кардиолог говорит, что без квалифицированной кардиологической помощи риск смерти составляет 30−50%.
Приезжают две кареты «скорой помощи». Одна обычная и вторая — кардиореанимации. Врачи больше двух часов проводят в конвойном помещении, и опять нет никакой информации.
Только около пяти часов вечера «Интерфакс» сообщает со слов пресс-секретаря Басманного суда, что Малобродского госпитализировали в 20-ю клиническую больницу. Эта та самая больница, куда обычно везут заключенных. В ней есть кардиологическое отделение. Но врач Ашихмин говорит, что в том остром состоянии, в котором находится Малобродский, его все-таки следовало бы поместить в специализированный стационар. Но Басманный суд решает иначе.
И никакие звонки в самые высокие инстанции самых высокопоставленных людей не помогают. Почему?
Почему суд теперь принимает решения не по закону и не по понятиям? Ведь по понятиям, когда следствие выходит в суд с ходатайством, оно заранее согласовывает решение и с прокуратурой и с судом. И таких «осечек» у следствия, чтобы им было отказано в общем-то безобидной просьбе — выпустить обвиняемого под домашний арест, когда все остальные фигуранты дела сидят под домашним арестом, юристы не припомнят.
Существует, наверное, много конспирологических версий о противостоянии СК и Генпрокуратуры, о том, почему эти ведомства сводят счеты в Басманном суде. Есть и версии о том, что Басманный суд, пытая Малобродского, исполняет указания вышестоящего суда, который, в свою очередь, получил указания от заказчиков «дела Серебренникова», как мучить Малобродского.
Мне же больше всего нравится версия президента Владимира Путина о том, что «суд у нас независимый». Эту аксиому президент высказал в ответ на просьбу МИД Франции разрешить Кириллу Серебренникову присутствовать на премьере его фильма «Лето» на Каннском фестивале. То есть раз суд не разрешил, то и Путин ничего сделать не сможет.
Только вот независимость этого самого Басманного суда получается какая-то странная. Почему когда следствие выходило с ходатайством о домашнем аресте экс-бухгалтера «Седьмой студии» Нины Масляевой, которая дала нужные для обвинения показания, суд удовлетворил просьбу следствия с первого раза? Но почему, когда следствие дважды просило суд отпустить обвиняемого под домашний арест, Малобродский практически умирал в клетке в зале суда, а судья Ленская была непоколебима?
Что случилось в этот момент с ее судейской независимостью?
Но, может, стоит радоваться малому?
Например, тому, что Алексей Малобродский сегодня не умер в конвойном помещении Басманного суда, и его все-таки госпитализировали в гражданскую больницу, пусть и под конвоем.
И, может быть, 21 мая, когда Мосгорсуд будет рассматривать кассационные жалобы фигурантов «театрального дела», и глава следственной группы Лавров снова выйдет с ходатайством о домашнем аресте для Малобродского, Мосгорсуд его наконец удовлетворит?
А вот жена Малобродского Таня завтра будет встречать свой день рожденья без любимого мужа. Потому что так решила судья Басманного суда Ленская.
И так решил еще кто-то невидимый. Тот, кто решил пытать и мучить совершенно невиновного человека, который не захотел покориться.
И не дал нужные следствию показания на Кирилла Серебренникова.
Зоя Светова - журналист, правозащитник, лауреат премии Московской Хельсинкской Группы в области защиты прав человека, бывший член ОНК Москвы
Источник: Эхо Москвы, 10.05.2018
