 |
|
 |
|
|
|
|
Валентина Ивакина: Здравствуйте, уважаемые радиослушатели радио СОЛЬ. У микрофона Валентина Ивакина. Это программа «Вторник со Львом Пономаревым. Взгляд правозащитника на последние события в стране». Каждый вторник с 15:00 до 16:00 по мск правозащитник, лидер движения «За права человека» и член Московской Хельсинкской Группы Лев Пономарев будет рассказывать, какие дела на данный момент ведут специалисты общероссийского движения «За права человека» и анализировать последние события в стране. Также мы выходим на связь с представителями движения в регионах.
Сегодня Лев Александрович находится не в Москве, а на выезде, он в Краснодаре. Многие, наверное, слышали, что происходит с кубанскими фермерами, что пытались они доехать до Москвы, и в итоге не у всех это получилось. В частности, один из организаторов «тракторного марша» в Краснодарском крае Олег Петров был задержан в ночь с 28 на 29 марта. Как писали СМИ, это было в связи с уголовным делом по обвинению в мошенничестве в особо крупном размере. Прошел обыск в доме активиста, который длился не менее 5 часов. Сегодня проходит очередное судебное заседание. Если нам удастся связаться со Львом Александровичем, то мы узнаем о последних подробностях с места событий.
Также мы сегодня побеседуем с представителями движения из Кабардино-Балкарской Республики.
И также выйдет на связь Александр Бехтольд, исполнительный директор Рязанского регионального отделения общероссийского движения «За права человека».
Пока же еще немного расскажу, что известно по поводу дела Олега Петрова. Еще в конце марта журналисты сообщали, что были изъяты бухгалтерские документы, которые не относятся к уголовному делу, личные записи жены активиста. Хочется заметить, что именно на 28-29 марта был намечен старт очередной акции от организаторов тракторного марша. Хотели они добраться до Москвы, чтобы рассказать представителям Кремля о тех проблемах, с которыми сталкиваются фермеры на местах. Проблем много – и земли у кого-то отнимают, и доходит чуть ли не до преступлений, и Лев Александрович нам неоднократно рассказывал истории тех людей, которые обращались к нему за помощью и рассказывали о том, что с ними происходило. Как происходило, в частности, задержание Олега Петрова? Все началось в 6 вечера, как писали журналисты. Полиция привезла Олега к его дому, который они к тому моменту уже окружили. Улица была перекрыта. Как сообщали очевидцы, это было похоже на целую спецоперацию, было непонятно, зачем это делать для задержания одного мужчины. Олег тогда просил, чтобы не врывались в дом толпой, потому что было порядка 20-30 сотрудников правоохранительных органов. Олег переживал за своего новорожденного ребенка, что перепугают малыша. В итоге ребенок был все-таки перепуган. Родственники заявляли о том, что уголовное дело было сфальсифицировано в связи с активной деятельностью Олега Петрова и в связи с его попыткой провести акцию.
Но начнем мы с других вопросов. С нами на связи Валерий Хатажуков, руководитель Кабардино-Балкарского республиканского общественного правозащитного центра (региональное отделение общероссийского общественного движения «За права человека»). Здравствуйте!
Валерий Хатажуков: Здравствуйте.
В.И.: Насколько я знаю, одна из тем, которой вы занимаетесь, касается ситуации, в которой оказались сирийские черкесы. Можете рассказать, кто это такие, и какие проблемы вам приходится решать?
В.Х.: Сирийские черкесы – это потомки тех представителей всех народов Северного Кавказа, которые были насильственно депортированы после окончания Кавказской войны в 1864 году.
В.И.: 1864 год, то есть очень давно.
В.Х.: Очень давно, да. Но, тем не менее, они поддерживают связи с исторической родиной, они не утеряли язык, большинство из них, культуру, традиции. У них в странах проживания есть традиционные организации, хасса, это народный парламент, вокруг которого они объединяются, пытаются решать вопросы, в том числе, проблемы, связанные с сохранением культурной идентичности, налаживанием связей с Россией, с исторической родиной и т.д. В Сирии до начала конфликта, по разным данным, проживало от 150 до 200 тысяч человек, сирийских черкесов. Почему они называются сирийскими черкесами? Потому что подавляющее большинство, где-то 90% - это этнические черкесы, адыги. А остальные, другие представители народов Северного Кавказа, это и чеченцы, и ингуши, и карачаевцы, практически все народы, которые проживают на Северном Кавказе. Разумеется, то, что сейчас там происходит, коснулось и их. И не просто коснулось. Там самая настоящая гуманитарная катастрофа. Они в новейшую историю вынуждены опять рассеиваться по всему миру, как в свое время, после депортации из России. Они являются российскими соотечественниками по российским законам. Есть 99 федеральный закон о политике в отношении соотечественников. И это закон, который должен регулировать, под действие которого подпадают и сирийские соотечественники. Но, к сожалению, мы сталкиваемся с тем, что российские власти практически не хотят признавать их российскими соотечественниками. Что я имею в виду? И в прошлом году, и в этом году нет фактически никаких квот для их приема. Я хочу, чтобы слушателям лучше это было понятно. Что значит российские соотечественники? Это значит, что они ровно такие же наши соотечественники, как, допустим, жители Крыма, жители Донбаса, о которых мы очень много говорим и считаем, что мы должны защищать их интересы. Ровно такие же соотечественники. И, казалось бы, многие проблемы, связанные с этой ситуацией, с тем, что это гуманитарная катастрофа, там идет война, Россия должна была бы решать – она должна была бы, казалось бы, принимать их, решать вопросы, связанные с оформлением. Речь идет о предоставлении статуса беженцев. Дальше вид на жительство, дальше гражданство и т.д. Эти вопросы в отношении их не решаются, как это должно быть с соотечественниками. Они проходят как иностранцы.
В.И.: Как граждане Сирии, наверное.
В.Х.: Да, как граждане Сирии. И вот мы регулярно эти проблемы ставим. Недавно мы обращались в МВД по этому поводу, где мы говорили о том, что эти вопросы должны решаться в их отношении как с соотечественниками. И мы получили такую отписку, что фактически они собираются и решают и будут и в будущем решать, как с любыми иностранцами. Мы обратились в прокуратуру рассмотреть эту ситуацию, пожаловались на это МВД, чтобы они в порядке надзора это все проверили. И получили, опять же, отписку из прокуратуры, что они наше обращение опять отправили в МВД и т.д. Фактически Россия сегодня оставляет их на произвол судьбы. Мы каждый раз получаем информацию такого рода, что по всему миру российские посольства, консульства просто элементарно отказываются с ними разговаривать, принимать у них документы и т.д.
В.И.: Вы сказали, что после событий, которые происходили 1,5 века назад, порядка 150 тысяч человек насчитывалось. А сейчас о каком количестве человек идет речь?
В.Х.: Вы, может, не так чуть поняли. Как раз-таки сейчас считается, что там их проживало от 150 до 200 тысяч человек. Именно сейчас.
В.И.: А к вам поступают обращения?
В.Х.: Да, конечно. Эти обращения поступают не только к нам. Они поступают в органы власти российские, в МИД, в республиканские органы власти. Куда они только ни обращаются.
В.И.: А объем обращений – это десятки, сотни, тысячи?
В.Х.: С начала конфликта на Северный Кавказ их вернулось около 3000 человек. Сразу, с начала конфликта в 2014 году они начали возвращаться. И сейчас у них нет возможности возвращаться. У них не принимают документы, не выделяют квоты на их прием и т.д. Речь, по нашим данным, может идти максимум о нескольких десятках тысяч человек. Я считаю, что это абсолютно немного. Это максимум. Турция их принимает свободно. Германия их принимает. Несмотря на те проблемы, которые в последнее время возникли, в Германии их свободно принимают. А многие из них хотят вернуться на историческую родину, в Россию.
В.И.: Давайте перейдем к следующему вопросу. Когда мы с вами обговаривали темы, вы сказали, что существует проблема профилактики религиозного экстремизма. Довольно давно в республике была создана комиссия адаптации. Нечто подобное существует в Ингушетии. Что это за комиссия адаптации? Почему этому тоже стоит уделить внимание?
В.Х.: Такая комиссия была создана сначала в Дагестане. Она очень успешно работала. А потом, с приходом Рамазана Абдулатипова она почему-то свернула свою работу. Дальше такая комиссия была создана в Ингушетии. Она очень успешно работает и до сих пор. По моим данным через эту ингушскую комиссию прошло более 80 человек. Это совершенно разный контингент. Это и люди, которые были в международном розыске, и люди, которых обвиняли в пособничестве и т.д. Она успешно до сих пор работает. Комиссия такая же в 2012 году была создана и в Кабардино-Балкарии. Но мало кто знал о ее существовании. К нам обращались люди, они говорили, что «вот мы где-то слышали, что есть такая комиссия, как туда обратиться». И даже мы не могли их связать с этой комиссией. А не должно быть никаких проблем, в любое время суток должна быть такая возможность – связаться с этой комиссией. Очень последовательно и принципиально мы критиковали ее деятельность, очень жестко иногда. Критиковали другие общественные деятели и т.д. В апреле прошлого года сменился председатель комиссии, был выбран новый состав комиссии. И она реально заработала. Я тоже являюсь членом этой комиссии. В течение этого года через эту комиссию прошло 14 человек. Есть такие, которых обвиняют в пособничестве. Есть и такие, которые считают, что уголовные дела против них сфальсифицированы. Разная публика. Допустим, две женщины, которые были мусульманскими женами людей, которые были уничтожены, у них дети. Комиссия занималась этими делами. И они получили условные сроки. Я считаю, что это абсолютно было правильно. Мы это все отслеживаем, у них все нормально, у них по 2-3 детей. В другое время, если бы они не прошли через комиссию, они могли бы получить абсолютно реальные сроки. И что потом было бы с их детьми и т.д. Ряд вот таких дел, где люди могли получить очень большие сроки, они получили небольшие сроки или же условные сроки. И в этом смысле, мы считаем, что это нормальная тенденция, это очень позитивно и т.д. И другой момент здесь, очень важный момент, которого не было еще 5 лет назад, - жители поселений, есть такие факты, где они ручаются за условно провинившихся, иногда говорят, что «мы считаем, он вообще ни в чем там не виноват, берем на себя ответственность, на поруки и т.д.». Это тоже важный момент, который, мы считаем, нужно использовать, которым нужно воспользоваться. Когда руководители администрации этого поселения поддерживают жителей, которые пытаются брать на себя такую ответственность, это вообще замечательно. Нужно сделать все, чтобы вот эта тенденция, она еще, может быть, не совсем явная, когда комиссия заработала, когда есть реальные дела и когда общественность, жители поселений это все поддерживают, это нужно поддерживать и дальше развивать. Но здесь параллельно мы видим, к сожалению, и другие процессы. Все еще имеют место факты фальсификации уголовных дел, применение насилия в отношении задержанных и т.д. Здесь опять мы сталкиваемся с другой проблемой. Это проблема координации федеральных силовых структур и местных органов власти. Вот эта тенденция, когда федеральные силовые структуры превращаются в автономную силу. А на самом деле мы считаем, что на этой территории, что бы это ни были за федеральные структуры, они должны работать по закону, по республиканским законам и полностью координировать свою деятельность с местной властью, с политическим руководством. Вот такая проблема тоже есть. Другая тема, связанная с проблемой профилактики, - по последним данным нашего МВД, они говорят, что от 170 до 200 человек могут находиться в рядах Исламского государства, запрещенного в России, на территории Сирии. Мне очень трудно сказать, сколько их может быть. Это несколько десятков человек. Многие из тех, кто находится в Сирии якобы, по данным МВД, они там никогда и не были. Они находятся в Турции. Среди них есть те, которые действительно собирались ехать туда, в Сирию, но застопорились, потому что там очень влиятельная и мощная черкесская диаспора, позиции которой в отношении того, что происходит в Сирии, в отношении Исламского государства, запрещенного в России, жесткие, абсолютное неприятие. И они вот этим своим соотечественникам говорят: «Делать вам там нечего, ребята. Это не наша война». Это одна группа. Вторая вообще не собиралась туда ехать. По разным другим причинам они уехали. Были такие, которых преследовали и т.д. То есть вот такой контингент, который никогда там не был, но, по данным правоохранительных органов, они там находятся. Мы считаем, что нужно решать и эти вопросы тоже. К нам они нередко обращаются, просят, говорят: «Мы не чувствуем за собой никакой вины, мы готовы ответить на все вопросы, но только через своего представителя».
В.И.: Тоже через комиссию адаптации, получается, да?
В.Х.: Да. Мы считаем, что эти дела тоже должна рассматривать комиссия по адаптации. И такие попытки уже были, комиссия готова этим тоже заниматься. Но здесь есть проблемы, есть недоверие, которое очень трудно преодолеть. Когда они видят факты фальсификации уголовных дел, насилие и т.д., это очень мешает.
В.И.: Большое спасибо, что поговорили с нами. Надеюсь еще не раз услышать вас в наших эфирах. С нами на связи был Валерий Хатажуков, руководитель Кабардино-Балкарского республиканского общественного правозащитного центра (региональное отделение общероссийского общественного движения «За права человека»). Нам удалось связаться со Львом Пономаревым, исполнительным директором общероссийского движения «За права человека». Лев Александрович, здравствуйте!
Лев Пономарев: Здравствуйте.
В.И.: В начале программы я уже рассказала, что вы находитесь в Краснодаре. Расскажите, что вы там делаете, что известно на данный момент?
Л.П.: Я сюда приехал, чтобы участвовать в рассмотрении апелляционной жалобы по взятии под стражу Олега Петрова, фермера. Абсолютно искусственное было взятие под стражу. Вообще все уголовное дело искусственно возбуждено. Он является лидером движения фермеров. Вы знаете, что был «тракторный марш» полгода назад. Потом была попытка второго «тракторного марша». В Кубани очень острая проблема - у фермеров либо незаконно отбирают земли, либо не дают возможности расширяться, покупать паи и расширяться тем людям, которые хорошо работают и могут расширять свое хозяйство, им искусственно не дают расширять свои участки. Их давят агрохолдинги. Это земельные олигархи, которые тесно связаны с властью. Я давал личное поручительство, просил освободить Петрова под любую санкцию, не связанную с арестом. Я привез поручительство Людмилы Михайловны Алексеевой, старейшей известной правозащитницы. Однако судья буквально смотрел в рот прокурору. Это было видно, что прокуратура реально руководит процессом. Поэтому нам не дали возможности освободить Петрова из-под стражи. Но у нас есть определенная победа. Мы уговорили Петрова перестать голодать. Сегодня 10 день голодовки, это очень опасно. И он согласился прекратить голодовку. Я считаю, что это все равно успех. Мы убедили, что нужно дальше бороться, а для этого нужны силы. Сейчас, когда уже суд закончился, мы вышли. На суд пришло около 35-40 фермеров, которые приехали из разных районов Краснодара. Это показывает, что действительно Олег Петров реальный лидер этого движения. Мы сейчас обсуждали, что делать. И я им сказал: «Ребят, ясно, что делать. Я и ехал с этой целью – нужно создавать правозащитное объединение фермеров». Потому что они выходят в Москву каждый со своим делом, мы пытаемся им помогать, а не очень получается. У меня и юристов мало, и отрабатывать надо все эти дела. А им надо объединиться, собрать небольшие деньги, нанять юристов и профессионально защищать здесь права в судах, если нужно, выходить на митинги и т.д. Сейчас мы буквально на крыльце краевого суда провели собрание. Всем надо было разъезжаться. И мне пришла такая счастливая мысль, я говорю: «Сейчас мы здесь проведем собрание об учреждении правозащитной организации, защита фермеров и предпринимателей, работающих на земле. Кто за?». Я организовал это собрание, мы проголосовали за учреждение. Сейчас люди подписываются как участники собрания, чтобы протокол носил юридический характер. И определили название – «За справедливую и достойную жизнь на Кубани». Я думаю, что это важный результат моей поездки сюда.
В.И.: А как сам суд проходил?
Л.П.: Я бы сказал, что судья вела себя вполне лояльно. Но вот это на меня, конечно, производит сильное впечатление: две молодые женщины, симпатичные. И ощущение, что они как бы немножко не люди, они – часть системы. Сначала судья зачитал материалы. И сразу же адвокат говорит: «Я хочу задать вопросы Петрову». А Петров у нас был на связи, там видеоконференция была. Судья говорит: «Конечно, да». Встает прокурор и говорит: «Я возражаю». И судья тут же меняет решение. Было видно, что судья не главный в этом процессе, а главная в этом процессе – вторая молодая женщина, которая представляет прокуратуру. Это винтик системы. Собственно, почему не задать вопрос? Нет, она решила, что нельзя задавать вопросы. И судья берет под козырек. Я задумался, откуда эти молодые женщины, симпатичные, ухоженные, почему в них нет человечности? Ведь судья имеет огромные полномочия. У нас же не однопартийная система, как было в советское время, где ЦК КПСС принимал решения. Сейчас судьи принимают решения. Тем не менее, судьями этими руководят.
В.И.: Какие перспективы теперь у Олега Петрова? Ранее шла речь о том, что он будет находиться под стражей до конца мая. Я так понимаю, что ничего не изменилось?
Л.П.: Нет, изменилось, два дня. Прокуратура тоже творчески поработала. Она посчитала и насчитала, что его не до 27 мая, а до 24. Это результат нашего процесса. На 3 дня сократили содержание под стражей. А следующий шаг – это, конечно, кассационная жалоба в президиум краевого суда. Мы будем поручительство опять давать. И будем из Москвы находить рычаги, чтобы все-таки судья услышал. Аргументы-то простые: абсолютно положительный человек, никогда не был судим, три недели ребенку, которого недавно родила жена, и огромное хозяйство, 500 га, надо, чтобы оно не разорилось. Если он там находится, реально хозяйство может разориться. Видимо, этого и хотят. Видимо, хотят обанкротить Олега Петрова.
В.И.: Каковы следующие шаги, которые могут быть предприняты в ближайшем будущем правозащитной организацией фермеров?
Л.П.: Во-первых, она должна расширяться. Мы учредили, это всего лишь учредители появились у этой организации, порядка 15 человек. Они, наверное, будут увеличивать ее состав. В какой-то момент, может, надо провести какую-то конференцию в Краснодарском крае. Я готов приехать сюда. Будем расширять ее известность, влияние. Надеемся, что будущее Краснодарского края будет зависеть от того, насколько активно будет работать эта организация.
В.И.: Спасибо большое, что вы вышли с нами на связь. Желаю вам удачи. На связи из Краснодара с нами был Лев Пономарев, исполнительный директор общероссийского движения «За права человека». Мы продолжаем. С нами на связи Александр Бехтольд, исполнительный директор Рязанского регионального отделения общероссийского движения «За права человека». Здравствуйте!
Александр Бехтольд: Добрый день.
В.И.: Обсудим с вами несколько вопросов. Знаю, что у вас произошло нечто связанное с ИНН, люди пришли в банк, и с них требуют ИНН. Чем примечательна эта история?
А.Б.: Сюжет простой. У людей перестали принимать в отделениях «Сбербанка» города платежи за налог. Налоги мы платим все, положено так. И люди говорят, им отказывается, потому что они не указывают ИНН. А они не хотят признавать этот ИНН по религиозным соображениям. Не хотят быть оцифрованными, как они говорят. Это их законное право, потому что налоговый кодекс не предполагает, что это обязанность физического лица – иметь ИНН. То есть действия «Сбербанка» получаются незаконными. Пришлось обращаться в прокуратуру в области, чтобы привели в чувства вот эти «Сбербанки». Прокуратура в свою очередь направила в центральное отделение банка по Рязанской области, и там после длительного рассмотрения этого обращения, наконец, ответили, что да, действительно, это неправильно, что с физических лиц требовать ИНН при оплате налогов нельзя. И они направили разъяснения по все «Сбербанки», что они не должна этого делать. Вот такой любопытный сюжет, касающийся, я думаю, неопределенного круга людей, которые пострадали от этого.
В.И.: Разослали уведомления в банки по вашему региону или по России целиком?
А.Б.: Это, оказывается, проблема не только нашего региона. Это уже сделал и Центральный банк России. Будем надеяться, что теперь таких проблем не будет.
В.И.: А я, например, была уверена, что без ИНН сегодня большинство операций провести невозможно. ИНН запрашивают чуть ли не в каждой структуре, куда ты обращаешься.
А.Б.: Надо просто посмотреть наш закон замечательный, Налоговый Кодекс, где русским по белому говорится, что ИНН обязаны иметь индивидуальные предприниматели, юридические лица, ООО и прочие. У физических лиц нет такой обязанности – иметь ИНН. А стало быть и требование указания ИНН где бы то ни было является незаконным. Мы как плательщики налогов, по-любому налоговая служба нам присваивает этот ИНН. Все равно этот ИНН имеется. Но пользоваться им и указывать его – это наше право, а не обязанность.
В.И.: Какие еще ситуации существуют, когда у физического лица просят ИНН, а человек может отказать?
А.Б.: Мы столкнулись здесь только с 2 отказами принимать платежи. Это госпошлина в суд и при оплате налогов. Пока других ситуаций, где бы люди жаловались на это, у нас нет. Поэтому назвать другие примеры не могу.
В.И.: Как долго шел судебный процесс?
А.Б.: Судебного процесса не понадобилось. Центральный банк после вот этого обращения дал разъяснения, и они прислали нам эти разъяснения, которые они разослали по всем кредитным организациям, как они пишут. Это и есть отделения «Сбербанка». Проблема была решена в досудебном порядке.
В.И.: Уникально, мне кажется, в некотором плане.
А.Б.: Мне тоже кажется, что отреагировали адекватно, и слава богу.
В.И.: Иногда еще бывает, что разъяснения разосланы, но люди, которые повторно обращаются за услугой, могут все равно столкнуться с подобной проблемой.
А.Б.: Поскольку этих людей, приверженцев веры, которая не позволяет им быть оцифрованными, было достаточно много, и они обращались ко мне последовательно, организованной группой, после того, как я им распечатал и дал эти разъяснения, они оплатили налоги. У них не возникло препятствий. Приемная у нас работает два раза в неделю. Они могли бы хоть десять раз обратиться, что «ваша бумажка ни на что не повлияла». Значит, подействовало.
В.И.: Мне кажется, случай довольно уникальный. Интересно было бы узнать практику в других регионах. В СМИ периодически говорят о том, что некоторые из религиозных людей отказываются, допустим, паспорта получать. Мне кажется, это сложнее осуществимо, чем проводить какие-то финансовые операции без указания ИНН.
А.Б.: Баз паспортов в государстве, которое требует подтверждения гражданства, наверное, неправильно все-таки настаивать, что не нужен паспорт. Ты лишаешься тогда определенных гражданских прав. Нужно тебе это или нет?
В.И.: А в каких ситуациях с физического лица можно запрашивать ИНН?
А.Б.: Знать свой ИНН, отвечать на вопрос о его существовании и использовать ИНН – это право, но не обязанность физического лица. Никто не может, если сам я не захочу, у меня потребовать, что я должен сообщить свой ИНН. Нет такой обязанности.
В.И.: Спасибо. К следующему вопросу. У вас еще возникла какая-то ситуация, связанная с выборами по непартийным спискам. Что это за проблема такая?
А.Б.: Недавно прошли выборы в Государственную Думу, если можно это назвать выборами, конечно. Вы помните, что закон о выборах поменялся, теперь мы по смешанной системе выбирали депутатов. А до этого была пропорциональная система, то есть исключительно по партийным спискам. Статья 38 Конституции, часть 2 говорит о том, что каждый из нас имеет право быть избранным в органы государственной власти. Очевидно, что закон, который ограничивал это право тем, что я должен, допустим, выдвигаться по партийным спискам, а не как физическое лицо, вот это и послужило поводом для обращения в избирательную комиссию, чтобы меня зарегистрировали кандидатом в депутаты Госдумы. Естественно, Центральная избирательная комиссия сказала: «Иди подальше, потому что закон говорит, только от партии можешь выдвигаться, а твоя норма Конституции для нас не указ». Чтобы пойти как-то дальше и обжаловать этот отказ ЦИКа, надо было пройти две инстанции Верховного суда, чтобы отказ этот был изложен в судебных решениях до обращения в Конституционный суд. После отказа я направил обращение в Верховный суд, обжаловал этот отказ. И Верховный суд за подписью судьи Верховного суда Зайцева вынес определение о том, что, поскольку спор идет о конституционности вашего права, о нарушении Конституции в части того, что вы имеете право быть избранными, мы не можем рассматривать по существу ваше обращение. Вот такой любопытный сюжет.
В.И.: А что это значит, вот это заключение?
А.Б.: Это значит, что «мы не будем рассматривать то, что, по вашему мнению, противоречит Конституции, потому что это должен рассматривать Конституционный суд». А право обращения физического лица в Конституционный суд, у нас действительно есть такое право, оно предполагает наличие двух решений двух судебных инстанций. После чего отказное решение вступает в законную силу. И если там применена норма закона, по моему мнению, противоречащая Конституции, только тогда я могу обратиться в Конституционный суд. Поэтому я и хотел получить эти отказные решения от Верховного суда. А они отказались по существу рассматривать, потому что говорят: «Идите сразу в Конституционный суд». А сразу у меня не приняли бы. Понятно, да? Определение судьи было получено, определение кассационной инстанции, в которую я направлял частную жалобу, было получено. Формально у меня повод был обратиться в Конституционный суд. Такое обращение было сделано. Конституционный суд, естественно, по формальному признаку говорит, что по существу ведь две судебных инстанции не принимали решения. «Вы не соблюли формальный признак, мы не можем принять у вас к рассмотрению ваше обращение». Это прелесть просто! Но на 5-страничном ответе изложена, по сути, мысль такая, что, вообще говоря, ваше право тут не при делах избираться и быть избранным, поскольку как избираться, от партии или нет, это вопрос политической целесообразности. Помните, революционная целесообразность была, во имя которой и людей расстреливали, и террор был, и все на свете? То есть Конституция, получается, не закон прямого действия, даже для Конституционного суда, а законодательные органы страны имеют право принимать решения в соответствии с политической целесообразностью. И ваше право тут совершенно никакого значения не имеет. Между тем, видимо, я не единственный человек, который пытался таким образом стать депутатом Госдумы. Потому что закон все-таки был изменен. И вот эти выборы уже в Госдуму проходили по смешанной системе. То есть можно было выдвигаться физическому лицу по одномандатному округу, а можно было – по партийным спискам. Все-таки, что-то там породило им, что Конституция нарушается, и они изменили закон.
В.И.: То есть работа была проделана не зря.
А.Б.: Не зря. Не обольщаюсь, что это благодаря моим усилиям, но все-таки.
В.И.: Давайте поговорим про действия правоохранительных органов у вас в регионе. Я знаю, что у вас был не так давно необычный случай, которым вы занимаетесь, о проникновении сотрудника полиции и участкового в одну из квартир. Что это за ситуация такая?
А.Б.: Верно. В одном из поселков Рязанской области нашел телефон человек, который мне звонил, где-то в интернете, нашего движения «За права человека». Позвонил, говорит: «Сегодня утром в наш дом в селе проникли два сотрудника полиции, несмотря на наши возражения, без всяких должны оснований». И описал ситуацию, что каким-то образом где-то велось следствие, было возбуждено уголовное дело, и его мама то ли в качестве свидетеля должна была что-то там сказать, то ли еще в каком-то качестве. Она была дома, у нее случился накануне сердечный приступ, ее возили в больницу, кое-как подлечили, вернулась домой и лежала во время визита полицейских, которые хотели очень с ней побеседовать, в очень плохом состоянии здоровья. Не было у нее возможности с ними беседовать. Тем не менее, полицейские, несмотря на возражения двух мужчин, молодого сына и мужа этой женщины, отодвинув грубо и того, и другого, прошли в помещение, убедились, что эта женщина очень плохо себя чувствует. Сын, кстати, записал на телефон этот сюжет, там такие вопли, крики, «что вы тут делаете», «как вы можете» и т.д. Невзирая на все это, полицейский, участковый уполномоченный, как выяснилось, все-таки проник в жилое помещение без предъявления каких-либо документов, подтверждающих это право. Грубо было нарушено право человека на неприкосновенность жилища. Они потом сами обращались в районную прокуратуру, которая не признала действия этого полицейского каким-то нарушением права. Позвонили нам. Пришлось звонить в пресс-службу УВД области, связываться и описывать эту ситуацию. Аналогичный текст буквально со слов человека, который по телефону сообщил, был направлен в прокуратуру. Буквально через неделю позвонил этот молодой человек, сын, сказал, что «большое спасибо», подействовало это все, принесли извинения, какие-то чины тут же приехали из области, из областного центра и принесли извинения за неправомерные действия вот этого сотрудника полиции. Какие санкции к нему уже будут применены, нам должны сообщить из прокуратуры.
В.И.: А как вообще должны вести себя сотрудники полиции и участковый, если они пришла к жителю одного из домов? На что они имеют право? Имеют ли они право зайти в квартиру? Если да, то что они должны для этого сделать, какие бумаги на руках иметь?
А.Б.: Сотрудник полиции, участковый, безусловно, должен знать, кто у него на участке живет, чем дышит, какое состояние атмосферы в каждом доме и т.д. Это его ответственность и обязанность. Но он может попадать в жилое помещение исключительно по разрешению самих собственников жилого помещения, тех, кто там проживает. Если они не захотят его пустить, у него нет никаких оснований силой проникать в помещение, если нет постановления суда об обыске, досмотре и т.д. Только официальная бумага позволяет ему попадать в жилое помещение человека. Это судебное решение.
В.И.: А если эти условия не были соблюдены?
А.Б.: То тогда все остальное – нарушение закона и права человека на неприкосновенность жилища.
В.И.: Это же все какие-то сложно доказуемые вещи. Как ты докажешь, что полицейский заходил к тебе домой и что-то там делал?
А.Б.: Понимаете, в этой ситуации я порадовался за этого молодого человека, у которого оказался телефон с функцией видеосъемки, который это все зафиксировал. Надо сказать, что во время сопротивления и проникновения полицейского в помещение он вырвал телефон у молодого человека, фактически бросил его на пол, разбил, он рассыпался, он его снова собрал, и он продолжал работать, вот такой нюанс в этой истории. Эта запись подтверждает противоправные действия полицейского. Кроме того, отец и мать свидетели, там еще и сосед был рядом, который наблюдал всю эту картину. Если придется доказывать это в суде, то есть достаточно серьезные доказательства.
В.И.: Если есть телефон, то надо пытаться делать видео и аудиозапись?
А.Б.: Да. Диктофон, телефон, видеокамера, все это нужно записывать. Молодой человек все очень правильно сделал, когда так поступил.
В.И.: Знаете, все равно бывают такие случаи, что сотрудники полиции против воли человека заходят внутрь, и ты никак не можешь на это повлиять. Если это произошло, то куда обращаться?
А.Б.: Обращаетесь вы в отдел полиции, но это обязательно должно быть письменное заявление, то есть жалоба на противоправное действие сотрудника полиции, который совершил то, о чем вы говорите. И надо убедиться, что на вашем экземпляре поставили отметку, что ваше заявление принято, что оно внесено в журнал регистрации, что по нему, коль скоро эти процедуры соблюдены, будет проведена проверка. И тогда на основании этой проверки вы можете постановление человека, которому поручено, дознавателю, либо постановление об отказе в возбуждении административного или уголовного производства, либо удовлетворяющее это требование, возбуждается уголовное дело или административное.
В.И.: За всю мою практику общения с адвокатами и юристами, многие говорят о том, что в большинстве случаев такие разбирательства бессмысленны, потому что редко заканчиваются положительным исходом для гражданина.
А.Б.: Вы абсолютно правы. Мой опыт тоже об этом говорит, когда я советую обращаться в отделы полиции. Даже если они это требование выполнили, письменно обратились, то, как правило, получают отписку от проверяющего, что никаких признаков нарушения административного или уголовного права по результатам проверки они не обнаружили, а значит, ничего и делать не будут. Это психология наших правоохранителей, которые не хотят работать в интересах граждан. Уж не знаю, почему такая психология сложилась, но она есть. И если раньше это объяснялось маленькой зарплатой, они говорят: «Мы получаем мизерные деньги и за это должны работать, под пули подставляться, еще чего-то», то сейчас им подняли зарплаты довольно серьезно, и это основание исчезло как будто бы, но эта привычка спускать на тормозах любое заявление остается. Обжаловать такое отказное постановление можно в прокуратуре, что вы не согласны с отказным ответом, и тогда прокурор может отменить это постановление об отказе и направить на новую проверку. То же самое можно сделать по ведомственной вертикали: если участковый это сделал, то надо обращаться в отдел полиции соответствующего района. Вы говорите, что не согласны с этим ответом, и тогда проводят проверку заново. А этот человек, который первую проверку проводил, в тот же день выносит практически по тексту аналогичное отказное постановление, и так человек может ходить по кругу до бесконечности. Эта ситуация предельно ненормальная. Как будто работа есть. Прокуратура, допустим, отменяет постановление. А следователь тут же выносит новое, которое дублирует предыдущее.
В.И.: При этом дела фиксируются и с другим исходом. Я знаю, что у вас недавно был уникальный случай, что справедливости удалось добиться.
А.Б.: Вы совершенно правы, просто мне неизвестен прецедент подобного рода, когда суд пошел навстречу людям, права которых нарушены в части проведения пикета, митинга и так далее. Тут все было проще, это случилось 1 мая, когда человек решил на первомайской демонстрации разрешенной, открытой, где уже было много людей, где были флаги разных партий, плакаты, транспаранты, все, как положено, решил поднять на удочке флаг «ПАРНАС». Видимо, начальникам области и города, которые стояли на трибуне, это не очень понравилось. Через несколько минут, когда он это сделал, к нему подошли 4 капитана полиции и предложили пройти в полицейский УАЗик, стоящий в 100 метрах от местонахождения этого человека. Естественно, что он потребовал объяснений, зачем и почему вы это делаете, никаких объяснений не последовало. Его коллега по партии, который обладал видеокамерой, снимал весь этот сюжет на видео, сопровождал его до полицейской машины, где ему тоже было предложено пройти в эту машину, а он совершенно не участвовал в поднятие этого флага. Тут очень важный момент, что это, как оказалось, было не задержание, а доставление, как потом в суде объясняли сотрудники полиции, это доставление до отдела полиции происходило в течение часа, который находился от места происшествия в пределах 10 минут. Они кружили по улицам города, через час доставили в отдел полиции №1, и там держали этих людей в течение 4 часов. Понятное дело, что позвонили, озаботились. Я туда приходил и требовал объяснить, на каком основании их держат, но, как всегда, полиция отвечала, что у нас есть основания, есть рапорт о правонарушении, мы все делаем законно. Но это настойчивое стояние в дежурной части наших правозащитных людей привело к тому, что спустя 4 часа их отпустили. Понятно, что мы не хотели спускать на тормозах это дело. Мы обратились в суд, и суд принял решение о компенсации морального вреда. Признал действия полицейских по доставлению в отдел полиции и удержанию людей в закрытом помещении полицейского участка незаконным и обязал выплатить каждому из пострадавших по 5000 рублей морального вреда, причем сославшись, что редко бывает в решениях, на прецедентное решение Европейского суда, касающегося этого сюжета.
В.И.: Можно поздравить вас с маленькой победой.
А.Б.: Да. Это была маленькая победа, которой мы гордимся.
В.И.: Спасибо большое, что побеседовали с нами. До свидания.
А.Б.: Пожалуйста. До свидания.
В.И.: На связи с нами был Александр Бехтольд, исполнительный директор Рязанского регионального отделения общероссийского движения «За права человека». Это была программа «Вторник со Львом Пономаревым». У микрофона была Валентина Ивакина.
Источник: Радио СОЛЬ, 11.04.2017
На фото Лев Пономарев
