 |
|
 |
|
|
|
|
Парламентская ассамблея Совета Европы присудила премию имени Вацлава Гавела в области защиты прав человека главе чеченского филиала «Мемориала» Оюбу Титиеву, находящемуся под арестом. Об этом на сессии ПАСЕ в Страсбурге 8 октября сообщила председатель организации Лилиан Мори Паскье.
Оюб Титиев был задержан в Чечне в январе 2018 года по обвинению в хранении наркотиков в крупном размере. Уголовный процесс над ним продолжается в Шалинском суде республики. Правозащитники утверждают, что дело в отношении Титиева сфабриковано.
6 сентября 2018 года во время судебного заседания в г. Шали, друзья и коллеги поздравили Оюба с тем, что он стал одним из трех номинантов на премию и передали ему официальное письмо из Совета Европы. В нем Оюба извещали о включении в список номинантов и сообщали, что «в ближайшее время Вы получите официальное письмо-приглашение для участия в этом мероприятии».
В этом году Оюб Титиев был награжден премией Московской Хельсинкской Группы за мужество, проявленное в защите прав человека.
Премия имени Вацлава Гавела была основана ПАСЕ совместно с фондом «Хартия 77» и Библиотекой Гавела в 2013 году. Среди ее лауреатов глава Московской Хельсинкской Группы Людмила Алексеева.
8 октября на церемонии вручения премии Оюбу Титиеву в Страсбурге председатель Совета Правозащитного центра «Мемориал» Александр Черкасов зачитал обращение от Оюба. ПЦ «Мемориал» приводит его полный текст:
«Уважаемые господа!
Позвольте вас поблагодарить за номинацию на столь высокую премию, носящую имя Вацлава Гавела, — борца за свободу, писателя и философа. Вряд ли мое краткое выступление сможет соответствовать его текстам. Разве что по уровню абсурда ситуации: сам я, по известным причинам, не могу присутствовать в этом зале. Но я надеюсь, что мои друзья и коллеги донесут до вас это мое послание.
Впрочем, это уже традиция — кажется, трое из числа гавеловских лауреатов прошлых лет, оказавших мне честь и доверие и номинировав на премию, в свое время также не могли получить ее лично. Они тоже находились в тюрьме. Согласитесь, это ли не абсурд, ставший уже традицией! Пан Гавел грустно нам улыбается…
Меня арестовали в январе этого года чеченские полицейские. Меня обвинили в хранении наркотиков, которые они сами же и подбросили. Правда, чеченский правитель Рамзан Кадыров уточнил: на самом деле в Чечне нет места для моей, для нашей работы, — нельзя защищать права тех, с кем они борются; нельзя сообщать что-либо наружу — только властям; а кто так делает — „враг народа“. Теперь, в суде, десятки полицейских выполняют волю власти и лжесвидетельствуют против меня, „врага народа“. Пытаясь доказать фальшивое обвинение, большинство делает это с видимым неудобством, а некоторые — с удовольствием. Все они путаются, противоречат друг другу и сами себе. Этому их абсурдному творчеству сам Гавел мог бы позавидовать. Впрочем, и вы можете поприсутствовать на этом спектакле, — в суде маленького чеченского города Шали, каждые понедельник и вторник. Представление продолжится еще несколько недель. Зал маленький, но я приглашаю!
Отталкиваясь от моих собственных обстоятельств, мне легко перейти к главному — к работе за последние 18 лет, к работе „Мемориала“ и всех тех, кто не просто называет себя „правозащитником“, а пытается действовать.
На моей родине, в Чечне, давно уже стали нормой незаконные аресты и фабрикация уголовных дел. Мое дело — тому пример, и, поверьте, не самый страшный: как правило, фабрикация дел сопровождается угрозами и пытками.
Порою так мстят журналистам и общественным активистам — мое дело „о наркотиках“ в Чечне не первое. Но вообще-то фальсификация уголовных дел давно стала системой. А условия в российской пенитенциарной системе такие, что их не заслужили и те, кто, возможно, виновен. Мы, как могли, собирали и обнародовали сведения об этом, пытались помочь жертвам пыток и фальсификации уголовных дел.
Но все это — не самодеятельность чеченской полиции и властей, хотя они и подходят к делу весьма творчески.
Лет пятнадцать назад российская федеральная власть делегировала властям Чечни полномочия применять незаконное насилие, чтобы победить в войне.
В войне, в которой с середины 1990-х погибли многие десятки тысяч жителей Чечни, а многие тысячи исчезли. „Исчезли“ — значит, стали жертвами созданных властью „эскадронов смерти“: были незаконно арестованы, помещены в секретные тюрьмы, подверглись пытками, были убиты, а тела спрятаны или захоронены в безымянных могилах. По нашим оценкам, таких с 1999 года — от 3 до 5 тысяч человек.
Их поисками занималась моя коллега Наталья Эстемирова, которая и привела меня в „Мемориал“. 15 июля 2009 года она сама стала жертвой этой системы, была похищена и убита.
Но эта работа — поиск „исчезнувших“, поиск тайных захоронений, поиск справедливости и правосудия, наказание виновных, — продолжается. К сожалению, в России это получается не очень хорошо. На тысячи насильственных исчезновений — четыре приговора виновным. Безнаказанность — 99,9%. В Страсбурге — чуть лучше: там рассмотрено более 250 „чеченских“ дел об исчезновениях. Но Европейский суд по правам человека не называет виновных, он только обязывает государство сделать это. А ни одно из этих 250-ти страсбургских расследований не привело к наказанию виновных.
Отсутствие справедливости, основанной на законе, уважения к закону, — будь то Европейская конвенция, российское право, шариат или неписанные горские законы, адаты, — одна из наших главных проблем. Сегодня вместо этого господствует право силы и решения правителей, не основанные на законах.
В Чечне, в России действует не просто система безнаказанности. Рискну назвать это цепью безнаказанности: те, кто не понес наказание за преступления, совершенные на одной войне, участвуют во все новых войнах и совершают все новые преступления.
И теперь порою задержанные в Чечне люди „исчезают“. Позапрошлой зимой „исчезли“ десятки человек. Мы уверены, что они были тайно и бессудно казнены. Власти утверждают, что они бежали на войну в Сирию.
Не знаю, какое из наших расследований послужило поводом для моего ареста. Теперь наш грозненский офис закрыт. Офис „Мемориала“ в соседней Ингушетии был сожжен через полторы недели после моего ареста. Спустя несколько недель был жестоко избит руководитель нашего дагестанского офиса.
Но я знаю одно: работа по защите прав человека в Чечне, в России должна быть продолжена. И международная солидарность может этому помочь.
Теперь в суде я вижу десятки лиц моих товарищей и коллег, которые прилетают издалека, чтобы меня поддержать. Они движимы тем же девизом — „за вашу и нашу свободу“ — что и советские диссиденты, полвека назад выступавшие против ввода войск в Чехословакию.
И надо что-то делать. Делать, чтобы исчезнувшие были найдены, и у каждого была своя могила, на которую смогут прийти родственники. Чтобы причастные к преступлениям против человечности были наказаны. Чтобы невиновные были освобождены.
И последнее. Все когда-нибудь кончается. Я читал, что в Чехословакии, на родине Вацлава Гавела, была поговорка про власть коммунистов: „На вечные времена. Но ни днем больше!“ Я надеюсь еще сам появиться в этом зале и поблагодарить всех».
