 |
|
 |
|
|
|
|
адвокат
13 октября 2023 года произошел самый массовый арест российских адвокатов за всю новейшую историю нашей страны.
Политическим репрессиям подверглись защитники политика Алексея Навального: Вадим Кобзев, Игорь Сергунин и Алексей Липцер. В тот же день они были заключены под стражу.
Кроме этого, в аннексированном Крыму был арестован по административной статье адвокат Алексей Ладин, много раз защищавший крымчан, которые подвергаются гонениям со стороны оккупационной администрации РФ. Очень боюсь, что арест является лишь прелюдией к его уголовному преследованию.
Мне часто задают вопросы относительно правовой квалификации тех или иных событий.
Но о правовых квалификациях хорошо размышлять там, где это уместно. А уместно это там, где правовые квалификации возможно эффективно применять в юридической практике.
В идеальной ситуации уголовное преследование представляет собой публичный спор между стороной обвинения и стороной защиты. Этот спор возможен при условии наличия суда как независимого арбитра между сторонами. И прокурор, и адвокат в таком споре выступают «помощниками судьи». Они предлагают судье варианты того или иного исхода дела, основываясь на своем анализе фактов и права.
В этой конструкции очень важно понять, что подлинное правосудие достигается лишь там, где сторонам процесса есть о чём поспорить, и есть тот, кто дает независимую оценку позициям спорщиков. Оно возможно лишь при условии наличия состязания между двумя сторонами — обвинения и защиты, которое должно происходить согласно правилам, прописанным в законе.
Таким образом и судья, и прокурор, и адвокат являются неотъемлемыми частями правосудия. Уберите из этой конструкции хоть один элемент — и спора у вас не выйдет, а следовательно, не выйдет и надлежащего отправления правосудия.
Итак, мы договорились, что все профессиональные участники процесса важны настолько, что без них невозможно отправлять правосудие.
Из этого следует, что их независимость необходимо усилить гарантиями, чтобы они могли выполнять все свои профессиональные обязанности в обстановке, свободной от угроз, препятствий, запугивания или неоправданного вмешательства в их профессиональную деятельность.
Именно поэтому в странах развитых демократий преследование юристов за совершение каких-либо преступлений всегда проходит в обстановке повышенного внимания к соблюдению всех возможных формальных процедур. Тем более, если юриста обвиняют в злоупотреблениях, связанных с исполнением профессиональных обязанностей.
Для внешнего наблюдателя такой процесс должен быть проведен безукоризненно, а результат процесса должен отвечать высочайшим международным стандартам правосудия, поскольку в зависимости от того, кого обвиняют в злоупотреблении, подобные процессы имеют свойство бросать тень на то или иное профессиональное сообщество юристов: судей, адвокатов, прокуроров. То есть бросать тень на правосудие в целом.
Я пишу эти строки с осознанием того, что российский читатель, в том числе имеющий отношение к системе юстиции, скорее всего не воспримет их во всей их полноте.
Такой эффект обусловлен тем, что в России слово «правосудие» уже давно принято брать в кавычки. В демократических странах арест какого-нибудь следователя, прокурора или адвоката — это ЧП федерального масштаба, которое, как правило, сопровождается отставками территориальных и федеральных руководителей министерств. Уголовное преследование судьи — нечто абсолютно запредельное и невообразимое. А в России — это серая обыденность, к которой все привыкли.
Тем не менее, российская ситуация не представляет собой норму. Это ужасная, чудовищная аномалия, и по сути — главное препятствие цивилизованному развитию нашей страны. Препятствие, разумеется, абсолютно рукотворное. Заботливо и кропотливо выстроенное текущим политическим режимом ради контроля и подавления всего общества.
Источник: Новая газета. Европа
