Мы не сдаемся

26 апреля 1996 года считается днем возникновения правозащитной инициативы «Весна-96», которая позже превратилась в правозащитный центр «Весна» (лишенный властями регистрации и зарегистрированный в Вильнюсе). В этот день активисты организовались для поиска задержанных участников акции «Чернобыльский шлях-1996», пишет sn-plus.com.

Итак, началось все с «Чернобыльского шляха», который был приурочен к десятой годовщине самой страшной техногенной катастрофы в истории человечества. А если точнее, то с того, что было после громкой акции протеста.

А было то, что сейчас называют «хапун». С той разницей, что тогда к ним только начали привыкать. И еще тогда не привыкли к «мобильникам». Это сейчас сотовый телефон сродни зубной щетке, которая должна быть у каждого, а тогда «мобильник» являлся атрибутом особой статусности и материальной успешности.

Деятельность правозащитников началась с помощи попавшим тогда за решетку, но измерялась она не только количеством продуктовых передач.

Впрочем, вот как вспоминает об этом руководитель правозащитного центра «Весна» Алесь Беляцкий:

— Мы начали собирать информацию, ведь никто толком ничего не знал. Кто задержан? На сколько суток? Где находится человек?.. Практически никаких средств связи не было. Ни мобильных телефонов, ни интернета. Для тогдашнего белорусского общества дефицит информации был настоящим шоком.

Протестные настроения вылились в массовую демонстрацию инакомыслия. Власть впервые после разгона «Дзядов-88» отреагировала очень жестко. За решеткой оказались сотни людей.

Сбор информации фактически был первой «скорой помощью» в той ситуации. Продолжалась она несколько дней. Было задержано почти все руководство Белорусского Народного фронта. Через трое суток некоторых выпустили (Лявона Барщевского, Виктора Ивашкевича, Винцука Вячорку), а Вячеслав Сивчик и Юрий Хадыко, против которых было возбуждено уголовное дело, остались за решеткой и объявили голодовку. Я также проходил по этому уголовному делу как свидетель.

Все это нагнетало ситуацию. Телефоны в офисе БНФ не умолкали.

Со сбора информации фактически и началась деятельность «Весны». В те дни один из моих знакомых привез в музей Максима Богдановича, где я тогда работал директором, примерно полтонны разных продуктов — подсолнечного масла, макарон и попросил отдать их пострадавшим. Мы разложили все в пакеты и раздавали людям, которые выходили из приемника-распределителя после отбытых суток ареста.

К сожалению, до конца того года у нас не было передышек. Акции протеста шли одна за другой, а за ними — новые аресты, новые уголовные дела. Словом, работы у нашей группы хватало.

Параллельно действовал Белорусский Хельсинкский комитет, созданный в 1995 году. Но они не занимались фактической помощью жертвам политических репрессий. По существу, эта ниша пустовала. Мы ее и заполнили.

Вначале у организации правозащитников был столичный статус и название «Весна-96», а в 1998 году «Весна» стала уже республиканской, из названия исчезла цифра.

— Какими принципами руководствуется в своей работе «Весна»?

— В первые годы нашей деятельности был заложен основной принцип новой структуры — объективность. Желания кому-то понравиться, смягчить «острые углы» не было с самого начала. Ориентиром стала беспристрастная фиксация и оценка происходящего.

Естественно, правозащитного опыта ни у кого не было, поэтому направления деятельности определялись, что называется, на ходу. Возникали они из потребностей нашего общества. Искусственных тем и направлений мы не придумывали.

Когда в «Весне» видели, что для того, чтобы давать людям правозащитные знания, нужны соответствующие семинары, начинались образовательные, просветительские программы.

Когда становилось очевидно, что общественным активистам необходима квалифицированная адвокатская помощь, искали контакты адвокатов.

Поначалу были просто шокирующие случаи. Например, то, что произошло с Александром Тишуком, двадцатилетним парнем из Березовки Минского района. На одной из демократических акций он в толкучке надорвал милиционеру погон.

Его задержали и бросили в следственный изолятор. Месяц никто не знал, что он сидит в СИЗО. Произошло это в 1997 году.

— А как сейчас?

— Сейчас ситуация противоположная. Достаточно составления протокола о задержании, чтобы об этом стало общеизвестно. По всей Беларуси у «Весны» действует 15 филиалов, что дает возможность мониторить ситуацию во всех крупных городах. Самый свежий пример — протестный пикет в Молодечно против строительства экологически вредных свинокомплексов. О преследовании протестующих, благодаря присутствию в этом городе «Весны», сразу же стало известно всей стране.

В настоящий момент у «Весны» два главных направления деятельности — кампания против смертной казни и наблюдение за выборами, которое проводится совместно с БХК.

Кроме этого есть смысл акцентировать внимание и на создании для Офиса Верховного комиссара ООН по правам человека доклада в рамках процедуры так называемого «Универсального периодического обзора». Делается это совместно с другими правозащитными организациями и служит для международного сообщества надежным источником альтернативной информации о правовой ситуации в Беларуси.

— Оглядываясь на прошедшие годы, как бы вы сформулировали, что такое «Весна» для нашей страны?

— Мне кажется, что сам факт 20-летнего существования «Весны» обрел символичный смысл. Ведь она стала организацией, которая уже нечто большее, чем просто структура. «Весна» сейчас ассоциируется не только с правозащитной деятельностью. Это — перемены в целом. Это — свобода. Это — надежда на возрождение всего нашего общества.

История нашей организации является практическим отображением сложной и порой драматической жизни всего белорусского общества за последние 20 лет.

— Насколько я знаю, первоначально было намерение проработать несколько лет…

— Действительно, мы думали, что просуществуем максимум до 1999 года. Но я уже давно понял, что это было утопией.

Основная наша работа связана с людьми, общественным сознанием, если хотите. Смена советского менталитета, понимания ценностей прав человека не происходят за год-два. Должен измениться определенный культурный уровень общества. Обычно это происходит десятки лет, меняются целые поколения. Этот процесс постоянный, его нельзя остановить. Каждое новое поколение, хотя и опирается на опыт предыдущих, учится самостоятельно.

Мы начинали с выжженного правового поля, которое оставил независимой Беларуси Советский Союз. Поэтому наша работа идет непросто и драматично. Тем не менее, оценивая наши 20 лет, я уверен, что положительные перемены и гуманизация белорусского общества происходят, несмотря на явные постсоветские ориентиры властей, их консерватизм. Происходят вопреки их желанию. Под влиянием гуманистических и демократических ценностей Европы.

Процесс идет, и будет тянуться еще долго.

— Когда власть поменяется, вы будете защищать ее нынешних апологетов?

— По большому счету, смена власти не меняет ментальности людей. Мы часто наблюдаем, как где-то происходят резкие политические метаморфозы, как, например, в Украине в 2005 году. Да, демократ Ющенко тогда пришел к власти. Но элиты переругались, общество оказалось не готово отстоять перемены, и вскоре все вернулось на круги своя.

Другой пример — Беларусь. В начале девяностых годов прошлого столетия многим тоже казалось, что процесс демократизации в Беларуси необратим, но наступил 1994 год, и все пошло назад…

Не надо надеяться на то, что сменится власть, и мы будем жить чуть ли не в раю. Я уверен, что миссия правозащитника — выступать за справедливость. А вовсе не защищать тех, кто совершил преступление. Поэтому я выступаю за справедливое правосудие для всех.

— В последнее время создается впечатление, что Запад не особо прислушивается к альтернативным мнениям в Беларуси …

— Это жизнь, и в ней есть разные точки влияния. Сегодня многое определяется геополитикой.

Конечно, нам стало труднее работать, но мы не опускаем руки, так как понимаем, что ценности демократии и соблюдения прав человека в Европе не изменились.

— Если коротко, что за 20 лет в «плюсе», а что в «минусе»?

— Положительное в том, что мы довольно широко смогли распространить в белорусском обществе понимание важности прав человека. Отрадно также, что сегодня любой инакомыслящий, любой, кто принимает участие в мирных уличных акциях, знает, что ему всегда есть к кому обратиться…

С уверенностью можно говорить о том, что правозащитное движение в Беларуси возмужало, обрело авторитет.

А «минус» в том, что наша главная цель еще не достигнута. Мы продолжаем работать в условиях авторитарного государства, которое видит в правозащитниках если не врагов, то неприятелей — точно. Нас садят в тюрьмы, нас выбрасывают из страны, нас дискредитируют, но мы, как стойкие оловянные солдатики, не сдаемся.

Источник: Хартия'97, 29.05.2016