 |
|
 |
|
|
|
|
Каринна Москаленко, адвокат, юрист-международник, член Московской Хельсинкской группы. Фото: Анна Артемьева / Новая газета
17 мая могло бы исполниться 75 лет одной из самых ярких женщин-политиков в России. Но не исполнилось. Члена Московской Хельсинкской группы Галину Старовойтову застрелили, когда ей было 52 года. Всю свою политическую карьеру она боролась против власти спецслужб, коррупции и неравенства.
На видеосвязи со студией Радио Свобода – адвокат Каринна Москаленко, которая не раз представляла интересы потерпевшей стороны в делах о политических убийствах.
Каринна Москаленко: До сих пор, когда меня спрашивают: "Кто ваш герой?", – я всегда говорю, что это Галина Старовойтова. Я не знала равного ей по интеллекту, по глубине понимания множества процессов, начитанности, образованности, но самое главное – по уникальным человеческим качествам. Ее убийство я пережила как собственную трагедию. И ни в одну версию, которую нам подкидывали, особенно в денежную версию, я ни на секунду не верила, не сомневалась, что это обман.
Учитывая все последующие события с убийствами политических деятелей, журналистов и лидеров оппозиции, можно с уверенностью утверждать, что это убийство было в ряду этих страшных злодеяний одним из первых и важнейших для тех, кто старался не допустить к власти ни одного представителя оппозиции. Конечно, это было хорошо спланированное, дважды прикрытое политическое убийство оппонента, который на несколько голов выше представителей действующей власти.
Марьяна Торочешникова: Почему убийство Галины Старовойтовой до сих пор так и не раскрыто?
Каринна Москаленко: Власти невыгодно, а для определенных представителей власти даже и опасно раскрывать суть этого убийства. Когда преступники видят свою безнаказанность, они начинают понимать, что можно совершать преступления, и тебе ничего за это не будет. Главное – совершить преступление в угоду тем, кто владеет сегодня властью, располагает всеми возможностями контроля над следствием. Если при этом удовлетворяются чаяния властей предержащих, то убийство никогда не будет раскрыто (или не будет раскрыто до конца).
В какой-то момент считалось, что убийство Старовойтовой вроде даже и раскрыто. Как мы понимаем, это не так. Но есть дела, по которым был достигнут даже больший результат, и все равно вы не увидите ни заказчиков на скамье подсудимых, ни истинной причины, мотива, цели. А это обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу: если они не доказаны и не установлены, дело не расследовано, вот и все.
Марьяна Торочешникова: Большинство политических убийств в России не расследовано до конца. За решеткой сидят исполнители преступлений, но крайне редко – заказчики.
Каринна Акоповна, а что называют политическими убийствами? Чем они отличаются от всех остальных?
Каринна Москаленко: Политическим убийством следует считать то действие, которое происходит, когда необходимо прервать чью-то политическую деятельность, не допустить каких-то политических последствий, не допустить кого-то во власть. Они политические потому, что люди, которых убирает власть, занимаются раскрытием преступлений или ведут какие-то политически чувствительные дела, и это делается для того, чтобы остановить их деятельность. Вот эти мотивы наряду с тем, что действительно могут устраняться чисто политические фигуры, по вопросам, которые являются чувствительными для власти, и являются причиной политических убийств.
Кстати, не только для власти. Политическими мотивами могут руководствоваться те, кто не находится у власти, и наоборот, желает устранить представителей власти. И в этом случае, если власть хоть как-то поощряет безнаказанность этих деяний, то она ставит под угрозу и саму себя, ведь завтра могут быть другие цели и мотивы, но тоже политически значимые для кого-то, и они тоже могут стать жертвами. Политические убийства и убийства вообще – это самое тяжкое преступление, потому что оно является преступлением против самого главного – жизни человека. Но политические убийства – это просто гнусные преступления, которые иногда меняют судьбу всей нации, народа, государства. Иногда такие убийства являются катализаторами негативных процессов, которые можно и нужно было сдержать, но не удалось, и вслед за политическим убийством прорвало то или иное общественное явление.
Марьяна Торочешникова: А в России умеют раскрывать политические убийства? Может быть, просто не хотят?
Каринна Москаленко: Конечно, не хотят. Как говорят, нет воли к этому. И те, кто готовит эти спланированные политические устранения, часто возводят целую систему защиты: есть как минимум два-три дежурных варианта и пара групп, на которые можно это свалить. На поверхности оказываются преступники или лица, которые имели представление об обстоятельствах дела, в какой-то степени способствовали или соучаствовали в этом, и они сдаются или внезапно устанавливаются, хотя все это было подготовлено заблаговременно, и действуют, как группа прикрытия. А та группа или тот человек, который в действительности это совершил, оказывается надежно прикрытым этими подставными версиями.
Во всех подобных делах прослеживается типичная проблема. В самое первоначальное время, когда производятся неотложные следственные действия, не делается то, что, казалось бы, лежит на поверхности: это надо проверить, исследовать, эти обстоятельства необходимо выявить по горячим следам. И если по горячим следам этого не произошло, значит, вы утратили такую возможность, а стало быть, это расследование нельзя считать эффективным.
И очень часто следствие идет только по одной версии (взять то же решение по делу Дмитрия Холодова). Если власти пошли по одной версии, а она оказалась непродуктивной, якобы все, что расследовано, было неправильно, а на скамье подсудимых находились невиновные люди, то где же другие ваши версии, где же ваши успехи?! У вас на руках было очень много данных. То же самое было допущено и по делу об убийстве Анны Политковской.
В здоровой стране политические убийства невозможны или являются эксцессом, который власть будет расследовать, добиваться истины, установления всех виновных, всех мотивов и целей. А в нездоровом государстве вы всегда можете видеть характерную особенность: деятельность по устранению людей в политических целях процветает, и никто ее всерьез не останавливает. И это как снежный ком.
Галина Старовойтова
Это очень скверно характеризует власти. Власть говорит: "Мы ни при чем! Мы не имеем никакого отношения к убийству Анны Политковской (или Натальи Эстемировой). Немцов убит вот этими, Юшенков – теми-то. А Навального вообще никто не пытался отравить". Но если власть действительно непричастна, то знаете, как она будет проводить расследование, чтобы смыть с себя всяческое подозрение в своей причастности? Они землю будут рыть, следователи будут работать день и ночь, допрашивать тысячи человек, и не для цифры.
Как отметил Европейский суд по делу Анны Политковской, допрос двух с половиной тысяч человек не принес ничего, это было лишь количество, а не качество. И это расследование ЕСПЧ назвал неадекватным, потому что те, кто должен был быть допрошен, и о ком защита ставила вопрос с самого начала, так и не были допрошены. Другие версии не проверялись, хотя защита на этом настаивала. И вот эта характеристика расследования: "неадекватное расследование", "неэффективное расследование", – это пятно и клеймо на нашей власти, потому что когда власти заинтересованы в раскрытии преступления, они делают для этого все.
Источник: Радио Свобода, 20.05.2021
