 |
|
 |
|
|
|
|
Программа «Вторник со Львом Пономаревым» на Радио СОЛЬ. Взгляд правозащитника на последние новости в России. Выпуск от 28.11.2017
Какие вопросы вызывают споры внутри правозащитного сообщества и зачем в России создают комиссию по мониторингу социального протеста? Обсудили итоги Съезда в защиту прав человека и митинг в 10 000 человек, запланированный в Москве на 10 декабря.
Валентина Ивакина: Здравствуйте, уважаемые радиослушатели. Это программа «Вторник со Львом Пономаревым». У микрофона Валентина Ивакина. Каждый вторник мы выходим на связь с исполнительным директором общероссийского движения «За права человека», обсуждаем последние события в стране и дела, которые на данный момент ведут представители движения. С нами на связи Лев Пономарев, исполнительный директор общероссийского движения «За права человека» и член Московской Хельсинкской Группы. Лев Александрович, здравствуйте.
Лев Пономарев: Добрый день.
В.И.: Как обычно, несколько тем будет вынесено на обсуждение. Поговорим обязательно про Съезд в защиту прав человека, мы его анонсировали на прошлой неделе, теперь можно подвести итоги, потому что мероприятие состоялось 26−27 числа. Но предлагаю начать с грядущего события. Правильно я понимаю, что 10 декабря, в День прав человека, вы и ваши сторонники и коллеги намереваетесь в Москве провести своеобразный митинг-шествие? Что это будет?
Л.П.: Да, вчера была подана заявка в соответствии с законом, уведомление о проведении шествия и митинга 10 декабря. Этот митинг приурочен к двум событиям — к всемирному Дню прав человека и к Дню принятия Конституции РФ. К сожалению, сейчас в России объединены такие даты, то есть российская власть не выполняет Конституцию РФ. И съезд, который мы провели, он шел под лозунгом «Выполняйте Конституцию РФ». Это наше обращение к власти. И мы дальше анализируем по пунктам, как она не выполняет Конституцию.
В.И.: И сложностей у вас пока не возникает по этому поводу?
Л.П.: Подана заявка на шествие по внутренней части Бульварного кольца и митинг на Сахаровском проспекте. Это более-менее стандартный вариант для оппозиции, и мы надеемся, что нам согласуют. Согласовать должны не позже, чем завтра. Завтра к концу дня должны согласовать, либо не согласовать.
В.И.: А обычно как происходит? Согласовывают или нет? По большей части, когда мы с вами про митинги речи ведем, то вы говорите: «Вот, не согласовывают».
Л.П.: Практика разная. Были варианты, когда не согласовывали, и были варианты, когда согласовывали. Надеемся, что власть все-таки чему-то учится, и всегда надо надеяться, скажем так. Я думаю, что сейчас 50 на 50.
В.И.: Сколько ожидаете людей, которые примут участие в митинге?
Л.П.: Я надеюсь, что около 10 тысяч человек.
В.И.: Соберете 10 тысяч человек? Это довольно много.
Л.П.: Я думаю, что соберем. Довольно острые проблемы, на самом деле. Вы правы, что не так много людей волнуется о соблюдении Конституции, но так как уже много жертв несоблюдения Конституции, это многочисленные группы социального протеста в Москве, и их довольно много. К нам на съезд приходили валютные заемщики, например. Вот сегодня, кстати, они провели акцию, они были у ЦБ. Они вошли в приемную ЦБ и там остались. Их очень жестко схватили, это события часовой давности. Полиция приехала, их жестко схватили, избили, как они говорили. Сейчас их всех повезли в ОВД. Меня попросили выделить защитника, и оказывается, что защитники уже были на связи, когда я разговаривал с Людмилой Яценко, она специализируется на защите задержанных. Она уже одевалась и говорила, что ей уже позвонили, она ехала в ОВД защищать задержанных.
В.И.: Плавно переходим к Съезду в защиту прав человека, который проходил в воскресенье и понедельник. То есть вот эти заемщики, которые пошли штурмом брать банк, они тоже о своих проблемах в рамках съезда рассказывали. Каковы итоги съезда?
Л.П.: Главный итог съезда тот, что он поднял все эти проблемы, вывел их на такой уровень, что все-таки съезд цитировался во многих изданиях, не только самыми либеральными, но в том числе и в газете «Коммерсант», РБК. И все эти публикации были корректные, это очень важно, что не включились в общую программу ненависти, несмотря на то, что мы не пустили туда представителей Рен-ТВ и НТВ. Они просочились сначала, но мы их выгнали. Они говорили о свободе СМИ и еще что-то, но реально НТВ и Рен-ТВ не являются уже СМИ. Это уже чисто пропагандистские каналы, которые работают на власть. Посмотрим, что они вообще покажут по поводу съезда. А почему мы их не пустили? Потому что именно на этих двух каналах идут регулярно целые фильмы, где просто идет наглая ложь о работе правозащитников, идут сливы из спецслужб, которые за нами все слушают и как-то снимают. И всякие сюжеты, связанные с личной жизнью правозащитников. Вот последний их фильм, в мою личную жизнь пока не внедрялись, но был показан ряд правозащитников, которых снимали, когда они расслабляются, выпивают, танцуют, и все это показывают по телевизору. А какое они право имеют вмешиваться в частную жизнь? Скоро они в постель заберутся и будут это показывать. Поэтому мы им сказали, что они не являются СМИ, и выгнали их.
В.И.: По этой причине вы не пустили к себе представителей Рен-ТВ и НТВ. А если бы они предварительную регистрацию прошли, они бы тоже не смогли внутрь попасть?
Л.П.: Они звонили, но мы их не аттестовали. Мы им сказали, что отказываем в аттестации. Это абсолютно открытая и обдуманная позиция. Пусть сначала эти каналы станут нормальным СМИ. Мы аттестовали РИА «Новости», мы государственные СМИ все аттестовали. И они снимали нас, я, правда, не знаю, как они нас показывали. Но если бы они как-то скандально показывали, я думаю, я бы это знал. Но было вполне нормальное освещение, как и полагается свободным и независимым СМИ.
В.И.: Давайте вернемся к итогам съезда. Правильно я понимаю, что главными итогами должно было стать принятия нескольких резолюций?
Л.П.: Смотрите, резолюция у нас действительно принята огромным количеством пунктов, там чуть ли не 100 пунктов. И кроме того, совершенно очевидно, наша резолюция принята за основу, потому что во время работы съезда и сами участники съезда нам давали поправки. Более того, по интернету приходили поправки, потому что следили за нашим съездом в интернете, у нас была прямая трансляция. И поэтому мы получили право от самого съезда, чтобы оргкомитет съезда обработал все эти поправки и выпустил от имени съезда, то есть нам дали такое право обработать и сделать уже окончательный результат. Это у нас потребует не меньше недели, это определенно. Вот в этом смысле я не могу еще представить результаты съезда в виде резолюции. Но есть текст выступления моего и Алексеевой, есть реакция на это выступление Ковалева, кстати, довольно полемическая, он во многом с нами не согласился, но так и должно быть на правозащитном съезде. И есть несколько реальных решений съезда. Вот одно решение съезда — это создать федеральную комиссию по мониторингу социального протеста в России. Эту комиссию мы создали, съезд поручил модерировать эту комиссию, продолжать работать над созданием этой комиссии Николаю Миронову и мне. Николая Миронов — это руководитель Центра экономических и политических реформ. И мы начали уже работать, мы сегодня собирались, связывались с руководителями нескольких протестных групп и договаривались, как мы будем работать.
В.И.: А какие наметки в этом? Просто про комиссию мы говорили и в прошлый раз. Правильно я понимаю, что уже более четкие ориентиры появились?
Л.П.: Во-первых, я сейчас сделаю обращение к правозащитникам, то есть региональным организациям движения «За права человека», чтобы они собирали факты социального протеста и нам пересылали. Мы напишем письмо Федотову, председателю Совета по правам человека, и нашему омбудсмену Татьяне Москальковой, что мы просили бы создать внутри рабочие группы и мы хотели бы взаимодействовать с ними. Я думаю, что Илья Шаблинский войдет в нашу комиссию, это член СПЧ. Я говорю о том, что надо привлекать юристов, потому что каждый случай требует юридического анализа, и мы будем привлекать к этому студентов магистратур. И ко мне уже во время съезда обратились профессора и сказали, что — мы можем предоставить вам студентов для того, чтобы они набивали руку в каких-то юридических вопросах. Мы будем привлекать студентов, потому что надо расширять наши возможности, чисто правозащитные. Скажем так, первые шаги сделаны в этой работе. Я обращаюсь сейчас к слушателям, если они являются участниками социального протеста и, может быть, лидерами, нас больше всего, конечно, интересуют координаторы этого социального протеста, то пусть они выходят на связь со мной, это легко сделать — просто найти либо центр экономических и политических реформ, либо выйти на меня через сайт движения «За права человека».
В.И.: У вас будет прям такой список самых активных граждан России? Можно пошутить, что такой своеобразный расстрельный список, не дай бог, попадет человеку с плохим умыслом в руки.
Л.П.: Пока еще не стреляют.
В.И.: Если возвращаться к резолюции, к главным ее итогам.
Л.П.: Я перебью, вторая резолюция тоже принята. Это резолюция о создании комиссии Юлиуса Штрейхера, это пропагандист был в гитлеровской Германии. И эту комиссию предложено создать для того, чтобы создать антипремию и создать жюри, и уже названо два человека из жюри. Это Игорь Яковенко, наш известный блогер, в прошлом генеральный секретарь журналистов, в те времена, когда еще такие люди могли работать. И Виктор Шендерович всем известный. Вот съездом им поручено создать жюри антипремии Юлиуса Штрейхера. По названию понятно более-менее, а тем более, по имени главного героя, что этой антипремией будут награждаться либо вот эти замечательные телевизионные каналы, которые разжигают ненависть в России и борются с инакомыслием, либо конкретные люди, которые отличились в этом, либо чиновники, который занимаются борьбой с инакомыслием и подавляют как свободу СМИ, так и свободу выражения мнений. Вот два определенных решения уже приняты и не могут уже быть как-то исправлены. Тут съезд проголосовал.
В.И.: Давайте подробнее на антипремии остановимся. Что это будет такое? Правильно я понимаю, что сейчас будете определяться с форматом, там несколько номинаций будет, но основное внимание будет уделяться СМИ и публикациям журналистов?
Л.П.: Да, те, кто отличились в травле инакомыслия, кандидатов каждый уже сейчас может назвать про себя, потому что пока не было решений, я не могу называть, вдруг я ошибусь. Но мы видим, как на государственных каналах телевидения, причем не только Рент-ТВ и НТВ, но надо сказать, что довольно много разного рода публикаций и на Первом канале, и на Втором канале, там довольном много публикаций, которые разжигают ненависть. Разжигают ненависть к Украине, поддерживают войну на Украине, в которой Россия реально участвует и так далее. Ненависть разжигается к оппонентам власти, к тем, кто не поддерживает присоединение Крыма, к тем, кто считает, что Россия должна быть демократическим государством, а не жить по канонам и возвращаться к какому-то самодержавию, к которому она реально сейчас возвращается. Вот так примерно. Но заранее довольно трудно сказать, что и как будет присуждаться.
В.И.: А когда это награждение может состояться?
Л.П.: Вот это интересный вопрос. Но пусть они сначала создадут комиссию, вот и услышим от них. Я не могу говорить за них. Вот если первую комиссию я создавал и определенно что-то могу сказать, то по этой комиссии я вряд ли могу что-то сказать. Я могу только попробовать найти список этих антипремий, то тогда я зачитаю. «С целью борьбы с бесконечным потоком лжи и ненависти, которые идут со стороны государственных СМИ, принять решение: 1. Учредить антипремию Юлиуса Штрейхера 2. Поручить формирования жюри антипремии Игорю Яковенко и Виктору Шендеровичу». Дальше идет описание этой премии. Премия Юлиуса Штрейхера — общее название нескольких антипремий, которые присуждаются физическим и юридическим лицам, внесшим самый большой вклад в создание атмосферы ненависти и лжи в российском обществе и за его пределами, травлю инакомыслящих, а также ужесточение режима цензуры. Данные премии вручаются ежегодно в 4 номинациях. Номинация 1 — антипремия имени «Радио тысячи холмов» — за систематическое разжигание ненависти к какому-либо народу, национальной, религиозной или иной социальной группе или стране. Это радио разжигало ненависть в Руанде, где был геноцид народа тутси. Они призывали к убийству тутси и так далее, сыграли огромную роль, и кстати, было проверено — там, где сигнал от этого радио доходил, там было больше всего убийств. Вторая номинация — антипремия имени В.П. Буренина — за особое прилежание и усердие в травле инакомыслящих, использовании лживых обвинений, вторжении в частную жизнь жертвы, словом, всего того, чем был так «знаменит» Виктор Петрович Буренин — российский литературный критик и публицист, ставший в конце 19 — начале 20 века символом клеветы и травли представителей прогрессивной интеллигенции. Номинация третья антипремия имени А.И.Красовского — присуждается представителю российской власти, внесшему весомый вклад в ужесточение цензуры. Александр Иванович Красовский — российский цензор 19 века, «прославившийся» изумительными по абсурдности и жестокости цензурными решениями и высказываниями. И 4 номинация — главная медийная антипремия носит имя Юлиуса Штрейхера, редактора антисемитской газеты «Штурмовик», повешенного по приговору Нюрнбергского трибунала за антисемитскую пропаганду и призывы к геноциду. Присуждается представителю российских СМИ, внесшему наибольший вклад в атмосферу ненависти и лжи. Вот коротко, что такое эта антипремия. Подведение итогов и вручение антипремии происходит в феврале-марте. До этого ежемесячно на сайте антипремии жюри проводит промежуточные итоги по каждой из номинаций и организует голосование. Окончательное решение жюри принимает с учетом голосования на сайте. Антипремия может присуждаться юридическому или физическому лицу только один раз. Повторное присуждение антипремии не допускается. Это как-то не демократично. А если будут продолжать врать, может, и второй раз надо.
В.И.: Из года в год одним и тем же антипремию вручать не получится, зато ясно, что в феврале-марте будут известны результаты.
Л.П.: А представьте, как обидно. Кто-то пиарился, получил антипремию, у нас же считается, что любой пиар хороший. Вот так сейчас два решения уже приняты. Сегодня я проводил совещание по нашей социальной комиссии и я надеюсь, что сегодня Яковенко с Шендеровичем что-то обсуждают. А так, у нас в наших заявлениях есть совершенно конкретные пункты, по которым мы будем сейчас обращаться. Я сегодня или завтра напишу письмо и Москальковой, и Федотову с реальными предложениями, на которые вышел съезд. Например, Федотову я напишу, что надеюсь, в ближайшее время СПЧ организует совещание с участием руководства генеральной прокуратуры, СК и руководства ФСИН, с участием уполномоченного по правам человека и профильной правозащитной организации, чтобы обсуждать чудовищную ситуацию с насилием, которое сейчас существует во ФСИН. Это пытки, убийства заключенных, они продолжаются, причем по нарастающей. Это настоящая катастрофа. Это зафиксировалось и во многих выступлениях на съезде. Вот такое письмо я готовлю.
В.И.: Ведь вокруг некоторых проблем, которые выносились на обсуждение на съезде, разгорелся самый настоящий спор, насколько я знаю. И порой даже правозащитники очень яростно друг с другом спорили, например, когда речь заходила о резолюции о независимости судей. И там такой раскол произошел, то есть, правильно я понимаю, что единодушия среди правозащитников тоже нет?
Л.П.: Вы знаете, так как я голосовал за все решения, я скажу так — спор возник только по одному вопросу, он большой, настоящий, принципиальный спор, интересный спор, но он был по одному вопросу. Ну и еще по одному пункту резолюции из 100. Давайте сначала по этому пункту выскажусь. Этот пункт действительно не был принят. Там вопрос обсуждался такой — вот есть условно-досрочное освобождение заключенных, как вы знаете. Если он ведет себя примерно, если не имеет замечаний, то он имеет право на условно-досрочное освобождение через определенное время. И, к сожалению, во многих регионах практически это освобождение не работает. Как получается? Допустим, есть заключенный, он хорошо себя вел, руководство колонии пишет письмо в поддержку его, но решение принимает суд, и даже прокуратура иногда стоит на стороне заключенного, а судья, как правило, эти материалы дела не читает, и это даже не судебное обращение. И фактически судья относятся формально к этому. И я часто сталкивался с тем, что судья почему-то, даже когда есть обращение от начальника колонии, они не освобождают человека. Это какой-то феномен, связанный с тем, что судьи у нас вообще никого не освобождают. По всей видимости, большинство судей в России считают, что они должны выполнять некую клятву, непонятно кому данную, и никогда не освобождать. Ведь мы знаем, что судьи принимают оправдательные судебные решения только в 0.3−0.4%, меньше одного процента.
В.И.: А спор вокруг чего возник?
Л.П.: Было предложено, чтобы суды вообще не рассматривали освобождение. Если есть резолюция руководства колонии, если общественность в виде членов ОНК, которые посещают эту колонию, тоже изучили эти материалы, и если прокуратура не возражает, то заключенного освобождают без решения суда. Если кто-то возражает, то он может подать в суд, то есть это освобождение будет не сразу происходить. Там все доводится до сведений потерпевших, они говорят, что они против освобождения. Тогда они могут обратиться в суд, и суд оспорит освобождение. Вот примерно такая процедура, я сейчас не могу точно описать. Обсуждался вопрос конкретный, чтобы суд не принимал первоначальное решение об освобождении, чтобы решение об освобождении в рамках УДО принималось руководством колонии и общественностью. Казалось бы, нормальное предложение, но вышел адвокат и говорит: «Как же так, мы же тоже участники этого процесса. Мы, как правило, поддерживаем УДО». Бывает по-другому, заключенный имеет право обратиться за УДО, он пишет заявление в суд. Сейчас процедура такая, он пишет обращение в суд, и адвокат поддерживает обращение, а колония не отдает, таких случаев тоже очень много. Они считают, что заключенный якобы не исправился. В этом случае судья может сыграть положительную роль, если он реально гуманно устроен. В этом смысле адвокат была права, видимо, у нее есть опыт, когда судьи встают на сторону заключенных, а колония не поддерживает. Но все равно судья принимает решение. Но таких случаев, чтобы колония была против, а судья принял решение освободить, я практически не знаю. Я был сторонник того пункта резолюции, который выносился, потому что тут судья лишний в этом споре. Но я должен сказать, что мы действительно это обсудили, были выступления, и эта резолюция не прошла. Но это и хорошо, зачем нам нужно 100% прохождения? А принципиальный спор был по-другому вопросу. Дело в том, что правозащитники по своей работе много оппонируют власти, властным структурам. Прежде всего, мы оппонируем силовикам, мы оппонируем полиции, когда она нарушает Конституцию и закон, мы оппонируем сотрудникам ФСИН и руководству ФСИН, когда нарушаются права заключенных, мы оппонируем прокуратуре. С одной стороны, мы оппозиция и мы на самом съезде говорили, что государство является экстремистским, поэтому очень много говорилось негативного о государстве, что, с моей точки зрения, справедливо. Но среди правозащитников есть такие люди, которые сказали: «Ну, если мы так говорим негативно о государстве, то зачем мы к нему обращаемся? Не надо к нему вообще обращаться». А с другой стороны, некоторые мои коллеги и я говорим: «А как же мы можем не обращаться к государству, если у нас нет властных функций, когда мы можем человека освободить от незаконного преследования, когда мы можем добиться восстановления прав человека, потому что только государство может восстановить права человека?». С моей точки зрения, главная функция правозащитника — это побуждать государственные структуры действовать в интересах гражданина. Гражданин жалуется на какую-то одну государственную структуру или чиновника, а мы побуждаем другую государственную структуру защищать этого человека. Тогда мы можем действительно помочь этому человеку восстановить его права, другого пути у нас нет. Вот если у нас вообще никакой возможности не будет хотя бы отдельным людям помогать, тогда мы должны уйти в оппозицию.
В.И.: Правильно я понимаю, что некоторые из тех, кто пришел на съезд, были против присутствия представителей СПЧ на этом мероприятии?
Л.П.: Нет, так не ставился вопрос, это неправильно, потому что представители СПЧ, которые были на съезде, — это были правозащитники, которых на съезде знают и доверяют им. Это был, например, Илья Шаблинский, который член СПЧ и одновременно поддерживал и помогал фермерам, которые пострадали. Одновременно он помогает большому социальному протесту. И дальнобойщикам он помогал, кстати. Были и другие члены, был Сергей Кривенко, он возглавляет организацию «Гражданин и армия», он тоже является членом СПЧ, и все знают, что он прекрасный правозащитник. Или Андрей Бабушкин, который был участником съезда и является председателем одной из комиссий, которая входит в СПЧ. Или Тамара Морщакова, вообще самый известный юрист в России, бывший заместитель председателя Конституционного суда, она сейчас судья в отставке, она тоже была участником съезда. Это все замечательные люди и правозащитники, никто к ним недоверия не имеет, но проблема была в другом. Говорили о том, что якобы все эти люди должны выйти, кто-то имел такую дерзость, он говорит: «Все правозащитники должны выйти из СПЧ. С этой нелегитимной властью сотрудничать нельзя, поэтому если человек входит в СПЧ, он позорит имя правозащитника». Я ему сказал: «Кто ты такой, чтобы решать вопросы за другого человека?». Если ты одновременно уважаешь этого правозащитника, он входит в СПЧ, так доверяй его мнению. Я должен сказать, что и раскола большого не было, было одно или два выступления на эту тему, но не более того. С другой стороны, это был принципиальный спор, громкий, но это было интересно, потому что нам надо внутри себя тоже договариваться, скажем так. Это был хороший и интересный разговор, он тоже полезен. Но я твердо знаю, что надо сотрудничать с государственными правозащитными институтами, и в нескольких наших резолюциях написано, что мы обращаемся в государственные правозащитные институты по таким вопросам. Мы это делаем, и я настаиваю на том, чтобы мы продолжали это делать.
В.И.: Главные итоги на будущее после этого съезда, вы сказали, что сейчас, в ближайшую неделю, как минимум, будут вестись работы, будете пункты прописывать по резолюциям, а дальше что?
Л.П.: Каждый сейчас может зайти на YouTube и посмотреть полную трансляцию нашего съезда, которую мы записали на канале, там записаны оба дня.
В.И.: Вы каких результатов дальше ожидаете от этого мероприятия?
Л.П.: Во-первых, я ожидаю продолжения работы тех органов, которые созданы на съезде. Может быть, и какие-то другие будут, но надо же еще осмыслить до конца. Например, было принято решение создавать горизонтальную сеть правозащитных организаций. Когда это было произнесено одним человеком, другой сказал, что у нас она есть. И действительно, есть тесное взаимодействие правозащитников по кустарным регионам, так сказать. Например, правозащитники в Орле взаимодействуют с Рязанью, с Орлом, Пензой, они взаимодействуют друг с другом. Правозащитники Центральной Сибири тоже взаимодействуют друг с другом довольно тесно, там Урал, Екатеринбург, Челябинск, Курган, Пермь тоже. Но надо расширять и надо, чтобы такая сеть существовала в Восточной Сибири. Вот я был недавно в Иркутске, там большая конференция была, они там тоже поставили задачу взаимодействия с Бурятией. А страна огромная, есть общие задачи и более мелкие. Общая сеть все равно нужна, чтобы был более тесный обмен мнениями, опытом работы. Вот такое решение у нас тоже принято, но трудно понять, как это реализовать. Легко сказать, что надо сделать сеть, но надо найти людей, финансирование, это все не очень просто.
В.И.: Очень долгосрочная перспектива?
Л.П.: Да, но я надеюсь, что этот съезд будет ежегодный, чтобы как-то вести итог, что нам удалось, что нет. Я думаю, год довольно бурный будет, у нас президентские выборы и все такое.
В.И.: А если говорить про предыдущий съезд, уже большое количество времени прошло, есть какие-то результаты?
Л.П.: Да, в 2001 годы мы провели Всероссийский чрезвычайный съезд в защиту прав человека, он так и назывался, потому что в то время уже второй год шла война в Чечне, мы знаем, какая это трагедия. Съезд предпринимал усилия, чтобы остановить эту войну. И второе чрезвычайное обстоятельство, и мы сразу об этом сказали, что власть в стране взяла влиятельная группа сотрудников КГБ во главе с Владимиром Путиным. И мы на том съезде говорили о том, что ничего хорошего в России ожидать не приходится. Это в то время, когда либеральная партия «Союз правых сил» поддерживала Путина. Они видели надежду какую-то, а правозащитники сказали, что ничего хорошего не будет в стране, потому что есть ментальность, есть представление офицера КГБ, которое сформировано во времена СССР, и будут душить. И так все и произошло. Материалы того съезда есть на сайте движения «За права человека», можно ознакомится с ними. Посмотрите, там все было предсказано, что нас ожидает.
В.И.: Правильно я понимаю, что эта предвыборная президентская кампания, которая грядет, она для вас будет особенной, потому что вам поступило предложение стать доверенным лицом? А чьим доверенным лицом, и что это за собой может повлечь?
Л.П.: Мне действительно предложили стать доверенным лицом Явлинского, я согласился. И у меня тут особого выбора не было. Я действительно его считаю наиболее достойным кандидатом в президенты. Я знаю, как много негативного о нем говорят люди из власти, но не только из власти, потому что он не первый раз баллотируется. И почему-то считается, что человек в возрасте, опытный человек уже изжил себя и не может стать президентом. Это нелепая мысль, абсолютно нелепая. И он как раз наиболее достойный кандидат, тем более, что именно партия «Яблоко» ближе всего к правозащитному движению. И он начал достойно свою президентскую кампанию. Его материалы я смотрю, читаю и ни одного замечания сделать не могу.
В.И.: Как думаете, в вашей правозащитной деятельности это как-то поможет вам, если станете доверенным лицом Явлинского?
Л.П.: Я не знаю, как мне это поможет, я думаю, никак. Но считаю важным оказать поддержку человеку. Деятельность остается деятельностью. Доверенные лица не так много и работают, может быть, где-то выступают, я не знаю, в чем будет заключаться моя работа.
В.И.: Новость сегодняшнего дня — в нескольких регионах России для борьбы с коррупцией детским садам запретили звать на праздники Деда Мороза. Говорят, что для Дедов Морозов введут специальные корочки, чтобы без документа на праздник он не явился. Как вы относитесь к этому?
Л.П.: Казалось бы, разговор не о каких-то серьезных вещах, но это лишний раз показывает, что власть себя исчерпала уже. Это настолько бюрократизированная система власти, там настолько тупые бюрократы поднялись наверх, потому что именно сверху пришло такое решение, что нужно взять все под свой контроль, выдать всем удостоверения. Это смешно и грустно одновременно.
В.И.: Тут основная версия выдвигается, что это борьба с коррупцией и противодействие терроризму.
Л.П.: Какая у нас правящая партия? «Единая Россия». Где воруют? В «Единой Росси». Так ты внутрипартийные методы выработай, они не будут касаться обычных людей. Или они что, из партии будут только назначать Дедов Морозов? И опять не факт, что они не будут воровать. Пусть они внутри партии сделают так, чтобы они не назначали на должность вороватых людей. Тем более, что вся власть принадлежит «Единой России». Ну, решите это внутри партии и все. Это не будет касаться всех остальных людей, дайте людям жить.
В.И.: По мне — это логично, там дают справку, что человек не болеет, что он не судим.
Л.П.: Кстати, на счет «не судим». У нас человек, у которого снята судимость, он по Конституции имеет абсолютно равные права, поэтому зачем мы с вами будем обсуждать антиконституционные действия?
В.И.: Спасибо большое, что побеседовали с нами. До свидания.
Л.П.: Пожалуйста. До свидания.
В.И.: Это была программа «Вторник со Львом Пономаревым». У микрофона была Валентина Ивакина. До свидания.
Источник: Радио СОЛЬ, 28.11.2017
