 |
|
 |
|
|
|
|
Зоя Светова, журналист, правозащитник, лауреат премии Московской Хельсинкской Группы в области защиты прав человека, бывший член ОНК Москвы
21 июня Замоскворецкий суд Москвы рассмотрел мой иск к тюремной службе России, которая отказала мне в интервью с украинским кинорежиссером Олегом Сенцовым, отбывающим 20-летний срок в Якутии.
Судья Нелли Рубцова встала на сторону ФСИН России и отказала в удовлетворении моего иска. Замоскворецкий суд, в принципе специализируется на ФСИН России — все иски к этому ведомству подаются в этот суд и как правило, замоскворецкая Фемида становится на сторону тюремного ведомства.
Но я нисколько не жалею, что подала иск. Во-первых, как говорит адвокат Мария Серновец, которая была моим представителем на суде, это иск относится к стратегическим искам. Они влияют на практику применения в конкретном случае, но и способны менять законодательство.
Менять законодательство, а именно статью 24 Уголовно-исполнительного кодекса. Эта статья позволяет представителям СМИ и иным лицам посещать учреждения ФСИН по специальному разрешению администрации этих учреждений , либо вышестоящих органов. Но в статье ничего не написано, в каком случае и при каких обстоятельствах журналисту может быть отказано в посещении колонии или СИЗО. Отсутствие мотивировки отказа дает ФСИН большое поле для произвола. То есть: хочу, пущу журналистов, хочу, не пущу.
Мне было очень интересно услышать на суде объяснения представителей ФСИН. Хотелось понять: почему все-таки мне было отказано, и кто конкретно принимал решение. Начну с возражений, высказанных представителями ответчика. Перевожу с юридического на русский: мы никаких законов не нарушили, у нас есть свой закон — УИК, если в статье 24-ой ничего не сказано про мотивировку отказа, значит, мы и не должны ничего мотивировать. Вы пишете, что мы нарушили Конституцию, но , батюшки, ведь это высший закон нашего государства и все остальные законы при принятии проверяются на конституционность, раз статья 24-ая УИК принята, значит, проверялась. Если не согласны, идите в КС и проверяйте ее неконституционность. Вы говорите, что нарушена 10-ая статья Европейской Конвенции по правам человека («каждый имеет право выражать свое мнение»), но вы не приводите ни одного прецедентного решения на эту тему.
То есть, ответчик, с одной стороны, посылает нас в КС, куда мы в принципе и сами собираемся, чтобы норму закона обжаловать. Спасибо! А второе возражение — это реверанс в сторону Европейского суда. Получается, что ФСИН, в отличие от российских судов, в которых часто можно слышать насмешки над Страсбургом, признает этот институт и даже изучает его прецеденты.
Но иск — не обоснованный, никаких законов ФСИН не нарушает. А как же федеральный закон об обращениях граждан, в котором прямо прописано, что отказ должен быть мотивирован? Этот закон для тюремной службы не существует, она живет только по УИК.
Но это, так сказать, юридические тонкости, важные для соблюдения формальностей процесса.
А вот и конкретика: судя по всему, решение об отказе в интервью принималось в Москве, начальник ИК-1 города Якутска, где сидит Олег Сенцов, скорее всего вообще был не в курсе. На мой вопрос представителю ФСИН, кем принималось решение, он ответил, что принималось оно, тем, кто подписал отказ. А отказ подписан заместителем руководителя пресс-службы. То, есть представителем того отдела в ведомстве, который должен как раз помогать журналистам в работе. Но нет. Не помогает.
И самое интересное: представитель ФСИН, как оказалось, искренне не понимает, зачем мне вообще было нужно интервью с Олегом Сенцовым, почему я эти самые безобидные вопросы не могла задать ему в письме, а потом, выдав их за интервью, опубликовала бы. Пришлось объяснить уважаемому юристу, что интервью и письмо — не одно и то же. А кстати, заодно рассказать ему, что письма от Сенцова ни мне, ни многим его корреспондентам не доходят.
Во всей этой истории с отказом меня поразило вот еще что: за годы своей журналистской жизни я несколько раз просила об интервью с осужденными и несколько раз мне отказывали. Как правило, ничего не объясняли, но иногда говорили, что осужденный сам не хочет со мной общаться, а потом я узнавала, что это было неправдой. В этот раз ФСИН даже не стал придумывать какую-либо причину, просто отказал и все.
Из странного: на судебное заседание пришло всего два корреспондента — из агентства ТАСС и с радио «Свобода». Тема не зацепила. Хотя, казалось бы это должно касаться многих. Ведь не только мне отказывают в интервью с осужденными. Отказывают практически всем, кто об этом просит. Случаи разрешений крайне редки и только подтверждают правило.
Тюрьмы и колонии по-прежнему остаются учреждениями, закрытыми от общества и журналисты завидуют членам ОНК, которые могут посещать сидельцев, беседовать с ними и потом публиковать их прямую речь. Иногда это спасают людей от тяжелых испытаний и даже от гибели.
А обжаловать статью Уголовно-исполнительного кодекса в КС я обязательно буду. И наверное, пошлю Олегу Сенцову те вопросы, которые хотела задать ему в очном интервью. Возможно, после рассмотрения моего иска в суде, его ответное письмо до меня дойдет.
Источник: Открытая Россия, 23.06.2017
