 |
|
 |
|
|
|
|
Узбекские выпускники школ сдают вступительные экзамены под открытым небом в Ташкенте, которые прошли на фоне продолжающейся пандемии Covid-19, 2 сентября 2020 г. © 2020 Yuri KORSUNTSEV/AFP/Getty Images
Реагирование правительств на острые правозащитные вызовы, возникавшие из-за Covid-19 во всем регионе, негативно сказывалось на праве на образование, свободе СМИ и доступе к правосудию, заявила Human Rights Watch, публикуя 13 января свой Всемирный доклад – 2021.
Правительства стран Центральной Азии использовали противоэпидемические ограничительные меры для преследования журналистов, работников здравоохранения и активистов. Недостаточная поддержка в условиях спровоцированного пандемией экономического спада повышала риски бедности для сотен тысяч человек по всей Центральной Азии.
«Поскольку об окончании пандемии говорить пока не приходится, очевидно, что правительствам и лидерам государств Центральной Азии предстоит еще большая работа по решению проблем с правами человека, которые перетекают в 2021-й год, - говорит Хью Уильямсон, директор Human Rights Watch по Европе и Центральной Азии. – Лучший способ справиться с этим затяжным кризисом – это утверждение приверженности основополагающим правам и свободам».
В 761-страничном, 31-м по счету, Всемирном докладе – 2021 приводится обзор ситуации с правами человека более чем в 100 странах. Вступительное эссе исполнительного директора Human Rights Watch Кеннета Рота посвящено необходимости для новой американской администрации встроить права человека во внутреннюю и внешнюю политику США таким образом, чтобы затруднить отход от них следующим администрациям, которые могут оказаться в меньшей степени приверженными делу защиты прав и свобод. Рот подчеркивает то обстоятельство, что отказ Трампа от значительной части правозащитной повестки сопровождался компенсирующим нарастанием активности в этой области со стороны других государств. Администрации Байдена следует примкнуть к этому новому коллективному процессу, не подменяя его.
В Туркменистане отрицание властями случаев заражения Covid-19 оставило медиков без достаточного объема средств индивидуальной защиты и базовых медикаментов и оборудования для лечения больных. В Таджикистане СМИ, которые и без того находятся под жестким прессингом со стороны властей, столкнулись с новой волной давления в виде блокировки сайтов, угроз и нападений на журналистов, писавших о коронавирусе. В Казахстане и Кыргызстане правоохранительные органы задействовали против пишущих о пандемии избыточно широкие уголовные обвинения в «распространении заведомо ложной информации». С аналогичными последствиями сталкивались и граждане Узбекистана, которые делились в соцсетях информацией о Covid-19.
По всему региону отмечался рост числа сообщений о домашнем насилии, а введение ограничительных мер в связи с пандемией приводило к значительному ограничению доступности убежищ и служб помощи для пострадавших.
В Узбекистане была введена уголовная ответственность за распространение ложной информации о Covid-19 и других опасных инфекциях и ужесточена ответственность по таким статьям, как нарушение карантина или невыполнение требования о прохождении обследования и лечения. По итогам мониторинга ситуации в хлопководстве был отмечен рост детского труда по сравнению с предыдущими годами: отчасти это могло быть связано с закрытием школ на карантин. В январе экс-дипломата Кадыра Юсупова приговорили по делу о госизмене к пяти с половиной годам лишения свободы. В предварительном заключении он подвергался психологическим пыткам.
В Туркменистане отсутствие у правительства стратегии борьбы с экономическим спадом, усилившимся в условиях пандемии, привело к резкому обострению продовольственного кризиса. Острый дефицит продуктов питания по доступным ценам и наличных денег усугубил социальную напряженность, которая выливалась в беспрецедентные стихийные мирные протесты. Власти принуждали к молчанию медиков, которые пытались рассказывать о Covid-19, и не обеспечивали работников здравоохранения средствами индивидуальной защиты, что ставило под угрозу их жизнь и здоровье.
Власти Таджикистана признали наличие в стране случаев заражения только в конце апреля и с опозданием вводили реальные меры по борьбе с пандемией. Медработники испытывали дефицит средств индивидуальной защиты. В мае было совершено два нападения на журналиста «Азия-Плюс» Абдулло Гурбати, писавшего о ситуации с Covid-19 в стране. Администрация душанбинской тюрьмы № 1 не ввела никаких мер профилактики и не обеспечивала лечения заключенным с симптомами Covid-19. В июле министр юстиции заявил, что коронавирусной инфекции в исправительных учреждениях нет, а есть только случаи пневмонии, в том числе со смертельным исходом.
Июльская смерть в колонии несправедливо осужденного правозащитника Азимжона Аскарова на фоне пика заболеваемости в Кыргызстане стала одним из самых мрачных событий для прав человека в этой стране. Власти злоупотребляли ограничительными мерами в связи с Covid-19 для препятствования работе журналистов и адвокатов. Протесты после октябрьских парламентских выборов привели к аннулированию итогов голосования, отставке президента и затяжному политическому кризису, создававшему риски для прав человека.
В Казахстане власти в связи с пандемией вводили произвольные и избыточные ограничения и преследовали журналистов и других, которые критиковали действия правительства в условиях Covid-19. Ограниченные масштабы денежной и натуральной помощи потерявшим работу из-за карантина в сочетании со слабой системой социальной защиты населения не смогли в должной мере предотвратить нарастание бедности и экономических трудностей. Новый закон о мирных собраниях, который правительство преподносило как крупный шаг по пути реформ, по-прежнему ограничивает основополагающее право на протест.
«Пандемия Covid-19 высветила застарелые проблемы во всем регионе Центральной Азии и актуализировала необходимость реальных реформ, в том числе в области прав человека, - говорит Хью Уильямсон. – До тех пор, пока угроза пандемии не отступит, и после этого властям центральноазиатских государств нужно обеспечивать гарантии прав человека».
Заявленный президентом Касым-Жомартом Токаевым курс на реформы не привел в 2020 г. к содержательным изменениям в ситуации с правами человека в Казахстане. Критики власти подвергались притеснениям и уголовному преследованию, свобода слова по-прежнему подавлялась, особенно в контексте пандемии Covid-19. Был принят новый закон о мирных собраниях, однако власти за редким исключением продолжали задерживать мирных протестующих. Правозащитник Макс Бокаев оставался за решеткой по несправедливому приговору, была запрещена одна оппозиционная группа. Принятие давно обещанных поправок в профсоюзное законодательство не привело к смягчению ограничений на независимую профсоюзную деятельность. 23 сентября Казахстан присоединился ко второму Факультативному протоколу к Международному пакту о гражданских и политических правах, проложив путь к его полной ратификации.
Власти представляли подписанный президентом в мае новый закон о мирных собраниях как крупный шаг по пути реформ, однако в действительности документ предусматривает обременительный порядок, запрещает несогласованные протесты и исключает незарегистрированные группы и некоторые категории людей с инвалидностью из числа организаторов. В середине сентября прошел санкционированный митинг оппозиции, а 31 октября власти разрешили митинг за политические реформы, однако сотни граждан, которые пытались в 2020 г. в других ситуациях реализовать свое право на мирный протест, подвергались задержанию, штрафам или административному аресту.
12 августа суд в Алматы приговорил активистку Асию Тулесову к полутора годам ограничения свободы и штрафу за оскорбление полиции и применении насилия в отношении сотрудника полиции. Во время мирной акции протеста 6 июня Тулесова, возмущенная жесткими задержаниями десятков человек, вступила в конфликт с полицейскими и сбила фуражку с головы одного из сотрудников.
22 июня суд в Алматы признал политического активиста Альнура Ильяшева виновным в «распространении заведомо ложной информации» за посты в социальных сетях, содержащие критику в адрес правящей партии «Нур Отан» и приговорил его к трем годам ограничения свободы. В течение этого периода он подлежит привлечению к 100 часам ежегодных принудительных работ, ему также запретили заниматься общественной деятельностью на протяжении пяти лет.
24 февраля полиция сообщила о смерти в СИЗО Дулата Агадила – активного критика власти и участника множества несанкционированных акций протеста. В качестве причины смерти власти назвали острую сердечную недостаточность, однако обстоятельства смерти послужили поводом для протестов и призывов к проведению независимого расследования, которое власти по международным нормам о правах человека обязаны проводить в таких ситуациях.
11 марта суд в Алматы оштрафовал активисток Арину Осиновскую и Фаризу Оспан по делу о хулиганстве в связи с публичным сожжением траурного венка во время Женского марша 8 марта.
3 марта экс-руководитель «Казатомпрома» Мухтар Джакишев, отбывший почти 11 лет по делу о хищениях и мошенничестве, был освобожден по УДО. Его заявления о пытках так и не были расследованы.
Журналисты подвергались притеснениям, аресту и уголовному преследованию в связи с их профессиональной деятельностью. Журналистов и других лиц преследовали за критику принятых властями мер в ответ на пандемию Covid-19. В апреле пользователь Facebook получил 10 суток ареста за видеопост с очередями за социальными выплатами во время пандемии.
По данным местной медиамониторинговой организации «Адил соз», с января по июль семь журналистов подверглись нападениям, зафиксирован также 21 случай, когда журналистов, блогеров и активистов задерживали, семерых из которых прямо во время проведения репортажа. «Адил соз» насчитывала 38 случаев возбуждения против журналистов уголовных дел по таким составам, как распространение заведомо ложной информации, клевета и возбуждение розни.
В июне в Казахстане была отменена уголовная ответственность за клевету. Представитель ОБСЕ по свободе СМИ Арлем Дезир приветствовал этот шаг и настоятельно призвал власти декриминализовать также оскорбление и распространение заведомо ложной информации.
В январе апелляционный суд оправдал главного редактора «Сарыагаш инфо» Амангельды Батырбекова, которого в сентябре 2019 г. приговорили к 27 месяцам лишения свободы по делу о клевете и оскорблении в связи с публикацией критических статей о руководителе местного управления образования.
В феврале власти задержали нескольких активистов, чтобы помешать им принять участие в учредительном съезде Демократической партии Казахстана. На момент подготовки настоящего обзора партия оставалась незарегистрированной.
Продолжались преследования действительных или предполагаемых сторонников запрещенного движения «Демократический выбор Казахстана» (ДВК). В январе в Шымкенте полиция допросила 52 человек, подозреваемых в участии в ДВК, в марте в Алматы было возбуждено уголовное дело в отношении 15 человек.
В мае суд запретил как «экстремистскую» оппозиционную «Партию коше» («Уличная партия»). Десятки ее активистов привлекались к ответственности за участие в несанкционированных мирных протестах.
После многолетней критики со стороны Международной организации труда ограничений на профсоюзную деятельность и свободу ассоциации, а также закона о профсоюзах 2014 г. парламент в апреле внес в него поправки, исключив требования о вхождении в вышестоящий профсоюз и двухступенчатую регистрацию. Крупнейшее независимое профсоюзное объединение – Конгресс свободных профсоюзов Казахстана – оставалось незарегистрированным. 20 марта профсоюзный активист Ерлан Балтабай был освобожден после отбытия пяти месяцев и восьми дней заключения, к которому его приговорили за неуплату штрафа.
С 2018 г. Казахстан репатриировал из Сирии в общей сложности 609 своих граждан (преимущественно женщин и детей) из числа предполагаемых участников «Исламского государства» или членов их семей. В СМИ сообщалось, что 31 мужчина и 12 женщин после репатриации были осуждены за участие в террористической организации.
В январе спецдокладчик ООН по вопросу о поощрении и защите прав человека и основных свобод в условиях борьбы с терроризмом Финнуала Ни Илойн по итогам своего посещения страны в мае 2019 г. выразила серьезную обеспокоенность «использованием в национальном законодательстве и практике термина ‘экстремизм’». Она пришла «к выводу о том, что размытая формулировка понятий ‘экстремизм’, ‘разжигание социальной или классовой ненависти’ и ‘религиозная ненависть или вражда’ в национальном законодательстве используется для неправомерного ограничения свободы религии, выражения мнений, собраний и ассоциации».
В январе суд в Алматы приговорил Жулдызбека Таурбекова к семи годам лишения свободы по делу о «пропаганде терроризма» и «возбуждении розни» за обсуждение в WhatsApp вопросов ислама. В том же месяце Верховный суд направил на новое рассмотрение дело Дадаша Маженова, осужденного в 2018 г. по делу о «пропаганде терроризма» за размещение в интернете бесед об исламе. Маженов заявил, что подвергался пыткам в колонии в 2019 г.
Проблема насилия в отношении женщин и девочек сохраняла свою остроту. Судебная система и законодательство Казахстана не обеспечивают пережившим насилие достаточной защиты в условиях, когда полиция и организации по оказанию социальных услуг не обладают достаточной подготовкой для выявления, предупреждения и адекватного реагирования на случаи домашнего насилия. В сентябре парламент принял в первом чтении проект закона о противодействии семейно-бытовому насилию, который не признает такое насилие самостоятельным составом преступления и не содержит всеобъемлющего определения «членов семьи».
Конституция Казахстана не содержит запрета дискриминации по признаку гендерной идентичности или сексуальной ориентации, отдельный закон о запрещении дискриминации в законодательстве также отсутствует. В июне парламент принял дискриминационные поправки в Кодекс о здоровье народа и системе здравоохранения в части некоторых аспектов, касающихся трансгендеров. Процедура смены пола в Казахстане остается инвазивной и унижающей человеческое достоинство.
Апелляция «Феминиты» в Верховном суде на отказ Минюста в регистрации была отклонена. Феминистская инициатива выступает за права женщин-ЛБК.
Сотни тысяч людей в Казахстане подвержены риску бедности, отчасти в 2020 г. это было связано с недостаточностью принимаемых правительством мер для смягчения экономических последствий Covid-19. Неэффективными в борьбе с бедностью и экономическим спадом оказались и без того слабая система социальной защиты и ограниченный объем помощи, оказываемой в денежной или натуральной форме гражданам, лишившимся работы из-за пандемии. Размер выплат был меньше ежемесячного прожиточного минимума, необходимого для покрытия базовых расходов. По всей стране многодетные матери продолжали периодически выходить на акции протеста, требуя увеличения объема социальных пособий и жилищных льгот.
Внедрение инклюзивного образования продвигалось медленно. Вопрос о зачислении ребенка с инвалидностью в общеобразовательную школу по-прежнему решался на основе заключения обязательного медико-педагогического обследования. Многие дети с инвалидностью по-прежнему подвергаются изоляции в сегрегированных спецшколах или интернатных учреждениях, где они могут столкнуться с насилием, отсутствием заботы, механической фиксацией и злоупотреблениями медикаментозными средствами коррекции поведения со стороны персонала. В мае в одном из интернатов на востоке страны четыре ребенка умерли и 16 были госпитализированы с корью и кишечными инфекциями. Правительством Казахстана не разработан план-график ликвидации интернатных учреждений.
Пытки и недозволенное обращение применяются безнаказанно. Коалиция против пыток, объединяющая неправительственные организации и независимых экспертов, сообщала о получении с января по июнь 140 жалоб на пытки. После вспышки межэтнического насилия 7 – 8 февраля, когда погибли 10 дунган и один казах, дунганская община в мае обнародовала материал, в котором были задокументированы случаи произвольных задержаний и применения пыток к ее представителям со стороны сотрудников правоохранительных органов. В августе Комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации в рамках своей процедуры раннего реагирования рассмотрел ситуацию с дунганами в Казахстане и направил правительству соответствующий запрос.
В период с марта по июль сотрудники уголовно-исполнительной системы подали шесть исков о защите деловой репутации против павлодарской правозащитницы Елены Семеновой, заявлявшей о пытках и недозволенном обращении в колониях. Должностные лица утверждали, что ее сообщения были ложными и наносили ущерб их репутации. На момент подготовки настоящего обзора суды удовлетворили два иска.
27 декабря 2019 г. осужденного предпринимателя Искандера Еримбетова, заявлявшего в 2018 г. о пытках в СИЗО, освободили по состоянию здоровья. Госдепартамент США приветствовал этот шаг, призвав правительство Казахстана пересмотреть и другие политически мотивированные дела, связанные с лишением свободы.
В январе этнические казахи Кастер Мусаханулы и Мурагер Алимулы были приговорены к году лишения свободы за незаконное пересечение границы без выдворения в Китай. 17 октября миграционная служба Казахстана предоставила им статус беженцев на год.
Некоторые меры, которые власти принимали в условиях пандемии Covid-19, носили произвольный и избыточный характер. В Караганде местные власти блокировали целые подъезды в жилых домах, где имелись подтвержденные случаи заболевания. По меньшей мере 1 626 человек получили до 15 суток ареста за нарушение установленных властями ограничений на передвижение. В отношении других возбуждались уголовные дела о распространении ложной информации за критику мер, принимаемых правительством по реагированию на пандемию. В Шымкенте активисту дали 35 суток административного ареста за нарушение карантинных ограничений в связи с размещением видеопоста о том, как он проходит через полицейский блокпост.
Принятые меры в связи с Covid-19 привели к резкому ограничению доступности убежищ и служб помощи для переживших домашнее насилие. Власти не включили такие службы в число «жизнеобеспечивающих», что позволило бы им продолжить деятельность в условиях карантина.
Закрытие школ прервало процесс обучения для 4,5 млн учащихся. По оценкам ООН, 300 тыс. детей столкнулись с отсутствием технических возможностей для дистанционного обучения, а дети с инвалидностью полностью выпали из этого процесса.
В марте Совет ООН по правам человека одобрил документ по итогам третьего универсального периодического обзора Казахстана. В ноябре члены Совета призвали правительство ввести уголовную ответственность за любые виды насилия в отношении женщин и девочек, гарантировать свободу мирных собраний, обеспечить всем детям с инвалидностью доступ к инклюзивному образованию, а также скорректировать ограничительное законодательство в области свободы выражения мнений.
В марте вступило в силу соглашение о расширенном партнерстве и сотрудничестве между Евросоюзом и Казахстаном. В сентябре Евросоюз призвал Казахстан обеспечить соблюдение прав человека при реализации нового закона о мирных собраниях и приветствовал продвижение страны в направлении полной отмены смертной казни.
Смерть Азимжона Аскарова, несправедливо осужденного правозащитника, в колонии в июле стала одной из самых мрачных страниц для прав человека в Кыргызстане в минувшем году. В октябре в стране прошли парламентские выборы, которые международные наблюдатели признали состязательными, но омраченными заявлениями о подкупе избирателей. Протесты и политический кризис, последовавшие за объявлением официальных итогов выборов, привели к отставке президента Сооронбая Жээнбекова. Власти, злоупотребляя ограничительными мерами, введенными в связи с пандемией Covid-19, создавали препятствия в работе журналистов и адвокатов. Принятые дополнительные меры по защите женщин и девочек не обеспечили искоренения безнаказанности семейного насилия, которое оставалось обыденным явлением. В парламенте продвигался ряд проблемных законопроектов, в том числе избыточно широкий закон об ответственности за манипулирование информацией. Тысячи детей с инвалидностью оставались в интернатных учреждениях, не имея полноценного доступа к инклюзивному образованию.
По заключению мониторинговой миссии Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека, парламентские выборы в октябре в целом прошли «на фоне общего соблюдения фундаментальных прав и свобод», однако «серьезную обеспокоенность» вызывали «заслуживающие доверия заявления о подкупе избирателей». После объявления официальных итогов голосования страну захлестнули протесты оппозиции, и 6 октября Центризбирком аннулировал результаты. Новые парламентские выборы были отложены на 2021 г.
25 июля в тюрьме умер правозащитник Азимжон Аскаров, что стало нарушением его права на жизнь. К тому моменту он отбыл 10 лет пожизненного заключения, к которому его несправедливо приговорили по политически мотивированному делу. Кыргызстан откровенно проигнорировал решение Комитета ООН по правам человека, установившего в 2016 г., что Аскаров был произвольно арестован и подвергался пыткам, и призвавшего к его освобождению. Незадолго до смерти здоровье Аскарова, подорванное многолетним пребыванием за решеткой, резко ухудшилось, однако администрация не обеспечила ему надлежащего лечения.
На момент подготовки настоящего обзора власти так и не провели независимого расследования несправедливого лишения Аскарова свободы, отказа ему в надлежащей медицинской помощи и его смерти в заключении. Спецдокладчик ООН по вопросу о положении правозащитников Мэри Лоулор назвала смерть Аскарова «пятном на репутации правительства Кыргызстана в области прав человека». Евросоюз, неоднократно призывавший освободить правозащитника, потребовал от правительства прояснить обстоятельства его смерти.
В парламенте рассматривались вызвавшие широкую критику поправки в законодательство о неправительственных организациях, направленные на ужесточение требований к финансовой отчетности гражданских групп. В ходе майских общественных слушаний представители ООН и Евросоюза в Кыргызстане высказались против приятия этого законопроекта.
8 марта в Бишкеке милиция задержала около 70 участниц мирного «Марша женской солидарности» в честь международного женского дня. К ним не допускали адвоката и не информировали их об основаниях задержания. Отдельные участницы-активистки позднее пытались в суде обжаловать законность их задержания. В июне суд в Бишкеке признал задержание законным и обоснованным, однако в ноябре Верховный суд отменил решение о признании действий сотрудников милиции законными.
29 мая Государственный комитет национальной безопасности (ГКНБ) возбудил в отношении правозащитника Камиля Рузиева сомнительное уголовное дело о подделке документов. Незадолго до этого Рузиев подал иск о бездействии ГКНБ и прокуратуры по его заявлению об угрозах со стороны сотрудников правоохранительных органов, в том числе с применением оружия. В сентябре дело было направлено в суд, на момент подготовки данного обзора процессе продолжался.
Парламент принял поправки в Уголовно-процессуальный кодекс, исключив норму, которая обязывала национальные суды пересматривать уголовные дела, где международным органом по правам человека, таким как Комитет ООН по правам человека, были установлены нарушения. После принятия в третьем чтении в конце июня законопроект был направлен на подпись президенту, однако в начале августа президент вернул его на доработку.
10 июня исполнилось 10 лет с момента вспышки межэтнического насилия на юге страны, когда в ходе столкновений между киргизами и узбеками погибло 400 человек и было уничтожено почти 2 тыс. домов. За это время власти так и не обеспечили ответственности за преступления, совершенные в ходе событий 2010 г., и правосудие для тех, кто был впоследствии произвольно арестован и осужден на судебных процессах, которые были омрачены многочисленными заявлениями о недозволенном обращении и пытках.
В 2020 г. журналисты подвергались притеснениям со стороны правоохранительных органов, имелись случаи угроз уголовного преследования за критические материалы. В период октябрьской политической нестабильности некоторые журналисты подвергались физическому насилию, в том числе со стороны сотрудников милиции. Журналист «Настоящего времени» Айбол Кожомуратов выложил на своей странице в Twitter видео того, как спецназовец стреляет в него из оружия, во время осуществления им видеосъемки протестов. Другие журналисты подвергались угрозам и преследованиям со стороны враждебно настроенных лиц как во время октябрьских протестов, так и позднее.
25 июня парламент принял туманный и избыточно широкий закон о «манипулировании информацией», позволяющий властям без судебной санкции давать указания об удалении с интернет-платформ контента, который чиновники сочтут «ложным» или «недостоверным». В июле президент вернул закон в парламент, где он и оставался на момент подготовки настоящего обзора.
После совместной публикации в ноябре 2019 г. доклада Центра по исследованию коррупции и организованной преступности, местного информационного агентства Kloop и кыргызской службы Радио Свобода, его ключевой фигурант - экс-замглавы таможенной службы Раимбек Матраимов обратился в суд с исками о защите чести и достоинства к ряду СМИ и журналистов на десятки миллионов сомов.
В середине декабря суд Бишкека арестовал счета ответчиков, однако уже на следующий день решения были отменены под давлением общественности. В середине декабря представитель ОБСЕ по свободе СМИ Арлем Дезир выразил «глубокую озабоченность» в связи с этими исками, которые на момент подготовки настоящего обзора все еще ожидали рассмотрения.
9 января нападению неустановленных лиц, недалеко от своего офиса, подвергся главный редактор FactCheck.kg Болот Темиров. Милиция возбудила дело и арестовала четверых подозреваемых, однако судебный процесс отложили из-за пандемии.
В мае было прекращено дело о разжигании межрегиональной вражды (розни) в отношении блогера Афтандила Жоробекова, который писал о коррупции в социальных сетях. В феврале аналогичное дело было возбуждено в отношении блогера Элмирбека Сыдыманова в связи с его пренебрежительными высказываниями о выходцах с юга страны.
В связи с внедрением в Бишкеке в ноябре 2019 г. предоставленной китайской государственной компанией технологии распознавания лиц возникали обеспокоенности относительно прав человека, включая право на приватность.
В начале ноября парламент принял во втором чтении проект нового ограничительного закона о профсоюзах, рассмотрение которого затянулось более чем на год. Законопроект в нынешней редакции предполагает наделение Федерации профсоюзов Кыргызстана монопольным правом выступать стороной социального партнерства в отношениях с правительством на республиканском уровне и обязывают отраслевые и региональные профсоюзы вступать в вышестоящие объединения. Законопроект подрывает плюрализм профсоюзов и их право самостоятельно определять свою структуру и уставные документы. Международная организация труда и международное профсоюзное объединение IndustriALL Global Union негативно оценили новый закон как неоправданно ущемляющий свободу ассоциации и право на организацию.
За два года после декриминализации хранения материалов, признаваемых властями экстремистскими, были отменены десятки приговоров по данной статье. По сведениям местных правозащитников, в некоторых случаях суды выносили решение об освобождении осужденного после пересмотра дела, однако в других случаях они отклоняли такие ходатайства, и осужденные оставались в местах заключения. Новые дела свидетельствуют о том, что власти продолжали преследовать людей по неконкретному определению экстремизма в законодательстве, которым могут признаваться такие ненасильственные действия, как «унижение национального достоинства», не обязательно достигающие уровня угрозы национальной безопасности «хулиганские действия и акты вандализма», а также распространение экстремистских материалов.
Планы правительства репатриировать из Ирака часть из сотен задержанных там детей, предполагаемых участников «Исламского государства» в 2020 г., не были реализованы.
Несмотря на законодательство, включая принятые в 2020 г. поправки в Уголовно-процессуальный кодекс, обеспечивающее повышенные гарантии защиты для переживших домашнее насилие, власти не в полном объеме обеспечивают применение защитных механизмов и привлечение к ответственности агрессоров. Безнаказанность семейного насилия остается нормой. В ходе июньского заседания Национального совета по делам женщин и гендерному развитию при Правительстве КР вице-премьер Аида Исмаилова отметила 65-процентный рост заявлений о случаях семейного насилия в первом квартале 2020 г.
В июне, после появления в соцсетях видео того, как мужчина, обвешав жену покрышками, бьет и обливает ее водой, милиция задержала агрессора и возбудила дело об истязании. Однако это произошло только после поднявшегося в обществе возмущения. Суд признал его виновным, но ограничился назначением ему двух лет пробационного надзора, вместо лишения свободы, также предусмотренного законом за совершенное деяние.
Безнаказанность за применение пыток и недозволенного обращения остается нормой. В период введенных в марте ограничительных мероприятий в связи с Covid-19 власти закрыли доступ в места задержания и заключения для адвокатов и наблюдателей из Национального центра по предупреждению пыток. По официальным данным, предоставленным фонду по борьбе с пытками «Голос свободы», за первые пять месяцев 2020 г. было зарегистрировано 68 заявлений о пытках.
В августе Министерство здравоохранения вынесло на общественное обсуждение проект постановления правительства «Об унификации и стандартизации медицинского документирования насилия, пыток и других жестоких бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания». На момент подготовки данного обзора постановление еще не было принято.
22 августа власти Кыргызстана, несмотря на риск пыток, экстрадировали в Узбекистан журналиста Бобомурода Абдуллаева. Сам Абдуллаев утверждал, что подвергся недозволенному обращению со стороны сотрудников ГКНБ КР.
Правительство признает важность прекращения сегрегации и дискриминации людей с инвалидностью, однако оценочно 3 тыс. детей с инвалидностью остаются в государственных интернатных учреждениях, где они сталкиваются с недозволенным обращением и отсутствием заботы. Правительством делается недостаточно для обеспечения детям с инвалидностью возможности получения качественного инклюзивного образования в общеобразовательной школе на базе местного сообщества с предоставлением разумного приспособления по мере необходимости.
В марте в Кыргызстане, в связи со вспышкой Covid-19, была объявлена чрезвычайная ситуация. В период действия ограничений через милицейские контрольно-пропускные блокпосты не пропускали ни журналистов независимых СМИ, ни адвокатов, что препятствовало их нормальной работе. В нескольких городах были запрещены мирные собрания. Врачи и другие, кто заявлял о дефиците средств индивидуальной защиты, сталкивались с угрозами уголовного преследования или становились фигурантами дел о распространении «ложной информации». Согласно статистике, опубликованной в середине июля, на медработников приходилось примерно 16% от общего числа инфицированных в Кыргызстане.
В период действия ограничительных мер правительство не отнесло службы помощи пережившим семейное насилие к «жизнеобеспечивающим», в результате чего убежища, кризисные центры и другие службы прекратили прием новых пострадавших. Закрытие образовательных учреждений затронуло около 2,4 млн детей и молодых людей, которым пришлось по возможности продолжить обучение дистанционно. В августе Всемирный банк предупредил о том, что пандемия Covid-19 может иметь долгосрочные негативные последствия для образования, человеческого капитала и социально-экономического развития в Кыргызстане.
По итогам декабрьского посещения Кыргызстана спецдокладчик ООН по вопросам меньшинств Фернанд де Вареннес отметил, что межэтнические отношения «остаются неустойчивыми» и что такие факторы, как «недопредставленность меньшинств» и «случаи несправедливого обращения со стороны сотрудников правоохранительных органов», могут «довести уровень межэтнической напряженности до критической точки».
В сентябре Совет ООН по правам человека утвердил итоги третьего универсального периодического обзора Кыргызстана. В январе члены Совета в числе других рекомендаций призвали правительство освободить Азимжона Аскарова, принять антидискриминационное законодательство и обеспечить эффективную борьбу с семейным насилием.
К концу года Евросоюз и Кыргызстан так и не подписали соглашение о расширенном партнерстве и сотрудничестве, хотя переговоры формально были завершены в 2019 г. В ходе сентябрьского раунда ежегодного диалога по правам человека Евросоюз поднимал вопрос о деле Аскарова и выражал обеспокоенность по поводу неоднозначных законопроектов, ограничений на мирные собрания и свободу информации, а также в связи с заметным ростом числа случаев семейного и гендерного насилия во время пандемии.
В 2020 г. критиков власти, в том числе оппозиционных активистов и журналистов, продолжали приговаривать по политическим мотивам к длительным срокам лишения свободы. Правительство также усилило давление на родственников мирных диссидентов за рубежом и продолжило практику принудительного возвращения своих политических оппонентов из других стран с помощью политически мотивированных запросов о выдаче. Внутри страны жестко ограничиваются свободы выражения мнений, ассоциации, собраний и религии, в том числе посредством массированной цензуры в интернете.
Вплоть до конца апреля власти отрицали наличие в стране случаев заражения Covid-19 и с опозданием ввели реальные меры по борьбе с распространением инфекции. Медработники жаловались на нехватку средств индивидуальной защиты.
По заключению Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека, мартовские парламентские выборы «прошли в жестко контролируемой обстановке». В условиях «системных нарушений основных прав и свобод» «реальная оппозиция была удалена с политического поля. Как следствие, избирателям не были представлены реальные политические альтернативы».
По итогам президентских выборов 11 октября Эмомали Рахмон был переизбран на пятый срок, получив 90,92% голосов.
Условия содержания в тюрьмах по-прежнему были вопиюще неудовлетворительными, активисты регулярно сообщали о фактах пыток и недозволенного обращения.
В мае таджикская служба Радио Свобода сообщала о том, что администрация душанбинской тюрьмы № 1 не ввела никаких мер профилактики Covid-19. Заключенных по-прежнему «собирали на тесном плацу для подсчета, они продолжали коллективно принимать пищу, большинство из заключенных не имели ни масок, ни перчаток, а условия содержания … противоречили нормам санитарии».
В июне, по информации его сына Шухрата, старший функционер Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) Рахматулло Раджаб, отбывающий срок в той же тюрьме, не получил медицинской помощи после появления у него симптомов Covid-19. Ни Раджаб, ни другие заключенные не проходили тестирования на коронавирус, а медикаментами их были вынуждены снабжать родственники. Каждому заключенному выдали по одной маске, на всех – один термометр. 13 июля министр юстиции Музаффар Ашуриён заявил журналистам, что с начала пандемии 98 заключенных заболели пневмонией, 11 человек скончались. При этом он отрицал наличие коронавирусной инфекции в исправительных учреждениях.
В августе тюремная администрация угрожала заключенным отправкой в штрафной изолятор, если они будут общаться с осужденным адвокатом-правозащитником Бузургмехром Ёровым. В 2019 г. Рабочая группа ООН по произвольным задержаниям признала лишение его свободы нарушением международного права. Ранее администрация безуспешно пыталась заставить Ёрова письменно осудить ПИВТ и ее эмигрировавшего лидера Мухиддина Кабири.
5 декабря 2019 г. в московском аэропорту Внуково по таджикскому запросу о выдаче был задержан активист «Группы 24» Хурсанд Наджмиддинов, прилетевший из Австрии, где ему предоставлено убежище. 9 декабря 2019 г. российский суд вынес решение о его освобождении. В феврале по аналогичному запросу о выдаче в московском аэропорту Шереметьево был задержан сторонник «Группы 24» Джамшид Шарипов. Через два дня его отпустили.
В марте австрийские власти экстрадировали в Таджикистан Хизбулло Шовализоду, которому было отказано в убежище. По прибытии в Душанбе он был арестован по обвинению в участии в ПИВТ и попытке захвата власти. В ПИВТ заявили, что Шовализода никогда не состоял в партии. В июне его приговорили к 20 годам заключения по неконкретным обвинениям в «организации деятельности экстремистской организации» и «госизмене».
В марте в литовском городе Каунас двое мужчин жестоко избили таджикского политэмигранта Ильхомджона Якубова, которому перед этим поступали десятки угроз в мессенджерах и соцсетях. Полиция возбудила по факту нападения уголовное дело, до конца месяца один из нападавших был задержан.
Власти продолжали оказывать давление на родственников мирных диссидентов как в Таджикистане, так и за рубежом.
В июне Фарзона Сайфуллозода – дочь осужденного редактора запрещенной партийной газеты «Наджот» Хикматулло Сайфуллозоды – записала видеообращение с осуждением ПИВТ, в котором она «призывает людей не верить ПИВТ и ее руководству», называет ее «террористической партией» и говорит, что «сожалеет о том, что произошло с ее семьей». По информации базирующейся в Европе журналистки и правозащитницы Хумайры Бахтияр, это обращение было записано под давлением.
В том же месяце по обвинениям в «организации деятельности экстремистской организации» сотрудниками Государственного комитета национальной безопасности был задержан Асрориддин Розиков – сын осужденного старшего функционера ПИВТ Зубайдулло Розика. Брат Асрориддина Хисомиддин заявил, что тот не занимался политикой.
В июне – июле притеснениям, задержаниям и допросам подверглись 13 родственников эмигрировавшего в Германию члена ПИВТ Джаннатулло Комила, от них требовали делать на камеру разоблачительные заявления о партии. Среди задержанных членов семьи были трое детей.
Власти продолжали регулярно блокировать доступ к соцсетям, мессенджерам и новостным сайтам, включая таджикскую службу Радио Свобода, «Азия-Плюс» и «Ахбор - Akhbor.com».
В апреле фонд Justice for Journalists опубликовал доклад, в котором задокументировал за 2017 – 2019 гг. в общей сложности свыше 80 посягательств на свободу журналистской деятельности в Таджикистане, включая физические нападения, кибератаки и «использование юридических и/или экономических механизмов».
В феврале Верховный суд удовлетворил заявление генерального прокурора о блокировке независимого новостного ресурса «Ахбор - Akhbor.com», занимающего критическую по отношению к власти позицию, - как «обслуживающего террористические и экстремистские организации».
В апреле Шохмансурский районный суд Душанбе приговорил известного независимого журналиста Далера Шарипова к году лишения свободы по делу о возбуждении религиозной розни в связи с тиражированием им диссертации.
11 мая журналист «Азия-Плюс» Абдулло Гурбати, писавший о ситуации с Covid-19 в стране, был избит у своего дома в Душанбе, после чего вновь подвергся нападению 29 мая в поселке Уяли на юге страны, где он находился по редакционному заданию. В первом случае двое нападавших так и не были установлены, во втором эпизоде три человека были оштрафованы за мелкое хулиганство.
В августе МИД отказал в продлении аккредитации Анушервону Арипову – журналисту телеканала «Настоящее время», созданного медиагруппой Радио Свобода при участии «Голоса Америки». В том же месяце таджикская служба Радио Свобода сообщала, что МИД затягивает с аккредитацией восьми ее журналистов. Некоторые сотрудники получили аккредитацию всего на несколько месяцев, что противоречит законодательству Таджикистана.
2 января 2020 г. вступил в силу закон «О противодействии экстремизму», позволяющий властям еще больше ограничивать свободу выражения мнений. С того момента, по данным Радио Свобода, по всей стране по меньшей мере 113 человек, в том числе преподаватели и студенты, предприниматели и госслужащие, были арестованы по подозрению в принадлежности к запрещенному правительством движению «Братья-мусульмане». Некоторым, как сообщалось, отказывали в контактах с адвокатами и родственниками.
В феврале как минимум 30 подозреваемых в принадлежности к «Братьям-мусульманам» были освобождены после задержания в течение 10 – 20 дней. В марте в Хатлонской области к году лишения свободы был приговорен Комил Тагоев, изначально арестованный по обвинениям в «организации деятельности экстремистской организации» и «возбуждении религиозной розни». В августе еще 20 человек были приговорены на закрытом процессе Согдийским областным судом по делу об экстремизме к лишению свободы на срок от 5 до 7 лет. Один человек был приговорен к штрафу за «несообщение о преступлении».
Насилие в семье остается серьезной проблемой в Таджикистане. Женщинам и девочкам, которые подвергаются семейному насилию, не обеспечивается надлежащая защита и поддержка. Недостаточное число убежищ и нехватка специализированных профессиональных служб помощи, особенно в сельской местности, серьезно затрудняют пережившим насилие доступ к правосудию и помощи. Милиция часто отказывается регистрировать заявления пострадавших, не проводит надлежащего расследования или не выдает либо не обеспечивает исполнения защитных предписаний. Семейное насилие и изнасилование в браке не являются в Таджикистане самостоятельными составами преступления.
В ноябре 2019 г. постоянный представитель Программы развития ООН в Таджикистане Пратибха Мехта озвучила статистику, согласно которой в Таджикистане 24% женщин в возрасте 19 – 49 лет сталкивались с физическим или сексуальным насилием, при этом в 97% случаев в качестве агрессора фигурировал муж или бывший муж.
В июле председатель Комитета по делам женщин и семьи при Правительстве РТ Хилолби Курбонзода сообщила, что в условиях роста числа обращений по фактам семейного насилия Комитет создал круглосуточный кризисный центр с горячей линией.
В июне руководитель местной группы за права женщин «Начоти Кудакон» Курбонгуль Косимова заявила о значительном росте числа жалоб на семейное насилие в первые три месяца пандемии, отметив недостаточность законодательных гарантий в этой области и необходимость выделения семейного насилия в отдельный состав преступления.
29 июня 12 американских сенаторов направили президенту Эмомали Рахмону письмо с призывом освободить адвоката Бузургмехра Ёрова и журналиста Далера Шарипова по состоянию здоровья и гуманитарным основаниям в контексте Covid-19.
В январе Рабочая группа ООН по произвольным задержаниям обнародовала свое заключение, в котором признала, что задержание и продолжающееся лишение свободы 11 старших функционеров ПИВТ нарушает международные обязательства Таджикистана в области прав человека, и призвала немедленно освободить их (Саидумар Хусайни, Мухаммадали Фаиз-Мухаммад, Рахматулло Раджаб, Зубайдулло Розик, Вохидхон Косидинов, Киёмиддин Авазов, Абдукахар Давлатов, Хикматулло Сайфуллозода, Садидин Рустамов, Шариф Набиев, Абдусамат Гайратов).
В ноябре 2019 г. Евросоюз ставил перед таджикской стороной ряд вопросов в ходе ежегодного диалога по правам человека, настоятельно призвав Душанбе «содействовать доступу всех журналистов к информации и обеспечить свободный доступ всех граждан к Интернету, новостным сайтам и социальным сетям». Европейская сторона отметила, что «в Таджикистане сужается пространство для прав человека, в результате чего политические оппоненты находятся в тюрьме, а члены их семей и их адвокаты подвергаются преследованиям», а также отметила необходимость криминализации семейного насилия.
В мае послы Евросоюза, Германии и Франции в Душанбе настоятельно призвали правительство обеспечить без ограничений свободу выражения мнений и свободу СМИ. В июле Евросоюз предлагал Таджикистану улучшить ситуацию с правами человека, с тем чтобы повысить шансы на предоставление ему льготного доступа на рынок ЕС в рамках расширенной системы торговых преференций GSP+.
В феврале представитель ОБСЕ по свободе СМИ Арлем Дезир призвал правительство немедленно освободить Далера Шарипова. В мае он выразил надежду на привлечение к ответственности лиц, избивших Гурбати 11 мая, и обеспокоенность в связи с решением Верховного суда о блокировке «Ахбор - Akhbor.com».
В 2020 г. Туркменистан переживал череду социальных и экономических потрясений в условиях безответственного отрицания правительством эпидемии Covid-19 в стране и одновременно предпринимаемых ненадлежащих попыток справиться с ней.
И без того бедственное положение населения усугублялось неспособностью властей справиться с продолжающимся экономическим кризисом. Острый дефицит продовольствия по доступным ценам и наличных денег в обращении приводил к нарастанию социальной напряженности, вызывая беспрецедентные протесты по стране.
Правительство Туркменистана практикует карательные ограничения на свободу СМИ и религии и жестко контролирует доступ к информации. Независимые активисты, в том числе в эмиграции, живут под постоянным риском стать объектом мести со стороны властей. Считается, что десятки человек, которые стали жертвами насильственного исчезновения, томятся в туркменских тюрьмах. Произвольные запреты на выезд за пределы страны являются обыденной практикой.
По состоянию на октябрь 2020 г. власти все еще утверждали, что в стране нет случаев Covid-19. Однако в СМИ сообщалось о многочисленных случаях смерти людей с характерной симптоматикой. В июле туркменская служба финансируемого правительством США Радио Свобода сообщала о дефиците пластиковых мешков и нехватке транспортных средств для перевозки умерших и о том, что больницы Ашхабада и Туркменабада переполнены пациентами с симптомами Covid-19.
Власти принуждали медиков к молчанию о распространении эпидемии. Базирующаяся в Праге независимая группа «Права и свободы граждан Туркменистана» сообщала о дефиците средств индивидуальной защиты (СИЗ) для медработников, что создавало риски для их жизни и здоровья. С июня эта группа получала сообщения о том, что за отказ работать в учреждениях, где осуществляется изоляция и лечение лиц с подозрением на Covid-19, врачам и медсестрам угрожали уголовным преследованием и лишением права работать по специальности. Эта же группа сообщала, что в июле по надуманным обвинениям, в том числе в хулиганстве, в одном из регионов были арестованы семь врачей, которые вопреки указаниям руководства отказывались требовать плату за лечение у пациентов с симптомами Covid-19. К октябрю дела в отношении них были прекращены, а сами они были освобождены.
Работающая в эмиграции Туркменская инициатива по правам человека в июле сообщала, что в Туркменабадском велаяте власти угрожали уголовным преследованием 120 медикам, подписавшим обращение к региональной администрации с требованием обеспечить им СИЗ и необходимое оборудование для борьбы, как было заявлено, со вспышкой «пневмонии».
По сведениям группы «Права и свободы граждан Туркменистана», большинству медиков было запрещено приносить на работу свои мобильные телефоны. В одной из ашхабадских больниц врачей и медсестер заставляли давать подписку о неразглашении условий труда. В апреле Туркменская инициатива по правам человека сообщала о задержании органами госбезопасности на двое суток врача из карантинного блока, который пронес с собой мобильный телефон.
Правительство Туркменистана отрицает существование бедности в стране и не обеспечивает экономически уязвимым категориям граждан достаточный уровень жизни и право на достаточное питание. Дефицит продуктов по субсидируемым ценам, рост рыночных цен и резкое сокращение объема денежных переводов из-за рубежа вынуждают граждан часами стоять в очередях в надежде купить минимальное количество базовых продуктов, но зачастую люди остаются с пустыми руками. Введение карточной системы не обеспечило доступности продуктов по субсидируемым ценам. В государственных магазинах произвольно вводились ограничения на отпуск продуктов в одни руки. В открытом доступе нет данных об официальной оценке потребности населения в продуктах питания.
23 сентября президент Гурбангулы Бердымухамедов одобрил поправки в конституцию, которые предусматривают создание двухпалатного парламента и гарантируют экс-президентам место в верхней палате. Новая редакция конституции не содержит гарантий свободы выезда за рубеж и запрета цензуры.
Независимые местные организации не могут открыто работать в Туркменистане. Деятельность незарегистрированных неправительственных организаций запрещена. Порядок регистрации крайне обременителен. Международные неправительственные правозащитные организации в страну не допускаются.
В августе сотрудник полиции угрожал арестом корреспонденту Туркменской инициативы по правам человека Солтан Ачиловой, когда она фотографировала школьный базар в Ашхабаде. В июне Наталья Шабунц, одна из очень немногих открыто работающих в стране правозащитников, сообщила Туркменской инициативе, что за ней в течение двух недель вели слежку сотрудники госбезопасности.
На протяжении лета трудовые мигранты из Туркменистана в Турции, на Северном Кипре и в США выходили на акции протеста против неспособности властей принять адекватные меры в ответ на пандемию Covid-19, обеспечить население продовольствием и оказать помощь тем, чьи дома были разрушены в результате сокрушительного урагана в апреле.
19 июля турецкая полиция по обращению консульства Туркменистана задержала Дурсолтан Таганову – участницу протестов и активистку эмигрантского оппозиционного движения «Демократический выбор Туркменистана». В октябре турецкие власти выпустили ее из депортационного изолятора и предоставили международную защиту сроком на год.
Действующий в эмиграции Туркменский Хельсинкский фонд, российский правозащитный центр «Мемориал» и другие источники сообщали о задержаниях в Туркменистане лиц, подозреваемых в связях с оппозицией за рубежом, а также о запугиваниях оставшихся в стране родственников политэмигрантов. В ряде случаев родственников вызывали на беседу, угрожали увольнением с работы, несколько человек были избиты.
В июне в Ашхабаде был задержан и помещен под домашний арест Мурад Душемов, выложивший на YouTube обращение к политэмигрантам с призывом объединиться. В августе Реимберды Курбанов был освобожден, отбыв 15 суток ареста за общение в онлайн формате с критиками власти за рубежом. В сентябре Пыгамбергельды Аллабердыев был приговорен к шести годам по сфабрикованному делу о хулиганстве и причинении средней тяжести вреда здоровью (статьи 279 и 108 УК) за предполагаемые связи с оппозиционными активистами за рубежом. Аллабердыеву было отказано в свиданиях и передачах.
В июле находящийся в эмиграции новостной сайт Turkmen.news сообщал, что знакомого молодой женщины, которая выступала организатором одного из протестов в Турции, неоднократно вызывали в Туркменистане в госбезопасность, избивали и подвергали недозволенному обращению.
Летом неизвестные лица ворвались в ашхабадскую квартиру семьи Кяризовых-Серебрянник, покинувших страну в 2015 г. и основавших в эмиграции группу «Права и свободы граждан Туркменистана». Неизвестные разбили несколько окон и разворотили часть кухни. Незадолго до этого группа в интервью Al-Jazeera критиковала реагирование властей на ситуацию с Covid-19.
Власти запрещают любое публичное выражение недовольства. Несмотря на риски преследования, граждане несколько раз выходили на стихийные мирные протесты против экономического кризиса и дефицита продуктов по субсидируемым ценам.
В мае Туркменская инициатива по правам человека сообщала о задержании и допросе полицией женщин после того, как они окружили местного чиновника, чтобы выразить свое возмущение по поводу дефицита муки.
В апреле туркменская служба Радио Свобода сообщала, что почти 100 женщинам в Лебапском велаяте угрожали арестом на 15 суток за то, что они пришли к городской администрации с просьбой помочь им с мукой. В Марыйском велаяте в начале апреля десятки людей протестовали против дефицита муки и растительного масла по субсидируемым ценам.
Правозащитный центр «Мемориал» сообщал, что в сентябре в ашхабадских школах администрация угрожала учащимся исключением за участие в несанкционированных массовых акциях.
В Туркменистане нет свободы СМИ. Все печатные и электронные издания контролируются государством. Иностранные СМИ получают доступ в страну только в очень редких случаях. Власти подавляют независимые голоса и преследуют местных стрингеров иностранных СМИ.
Доступ в интернет строго контролируется государством. На территории страны недоступны многие сайты, в том числе соцсети и мессенджеры. Правительство отслеживает все средства связи.
После разрушительного апрельского урагана в Лебапском и Марыйском велаятах, в результате которого пострадали люди и были разрушены здания, десятки граждан были задержаны: власти обвиняли их в том, что они отправляли видео с последствиями урагана «за границу». В мае Туркменская инициатива по правам человека и группа «Права и свободы граждан Туркменистана» сообщали о задержании в Туркменабаде в течение нескольких дней около 66 человек, у которых в телефонах нашли фотографии и видео последствий урагана. В отношении двух женщин были возбуждены уголовные дела.
В сентябре сайт Turkmen.news сообщал о проблемах с доступом к мессенджеру IMO и сбоях многих VPN-сервисов. В конце августа – начале сентября блокировались каналы IP-телефонии при звонках внутри страны и из-за рубежа. В октябре на два дня был заблокирован доступ к браузерам Яндекс и Google.
По информации туркменской службы Радио Свобода, в июле за предоставление услуг VPN-сервисов в Ашхабаде по неизвестным обвинениям были оштрафованы и арестованы на 15 суток около 30 человек, занимавшихся ремонтом мобильных телефонов. В сентябре несколько источников сообщали, что в разных городах в аналогичных ситуациях еще 31 человек был оштрафован или арестован на 15 суток.
Правительство практикует произвольные запреты на выезд за рубеж для различных категорий граждан. В августе Туркменская инициатива по правам человека сообщала, что 213 гражданам Туркменистана с турецким видом на жительство (преимущественно женщинам и детям) был произвольно запрещен выезд из страны. Другой источник сообщал о сохраняющемся «черном списке» из 5 тыс. невыездных лиц, куда входят государственные служащие и члены их семей, а также родственники эмигрантов, в том числе оппозиционных активистов.
По информации Turkmen.news, в феврале сотрудники миграционной службы произвольно сняли с рейса в Турцию около 20 человек, в том числе двух пассажиров, направлявшихся на лечение.
Правительство оставило без ответа запрос Комитета ООН по правам человека, направленный в 2019 г. относительно дела семьи Рузиматовых – родственников эмигрировавшего экс-чиновника. Рашиду Рузиматову и его жене Ирине Какабаевой выезд запрещен с 2003 г., их сыну Рахиму – с 2014 г.
Деятельность незарегистрированных религиозных организаций в Туркменистане запрещена, при этом требования к регистрации трудновыполнимы. Альтернативная военная служба не предусмотрена, отказников по убеждениям преследуют в судебном порядке. Некоторых из них дважды осуждают по одним и тем же обвинениям.
По данным независимой мониторинговой группы Forum 18, в течение года пять человек были приговорены к лишению свободы за отказ от военной службы по убеждениям, в результате чего общее число лишенных свободы отказников достигло 11. Все они принадлежат к последователям Свидетелей Иеговы. Два человека были освобождены по отбытии срока наказания.
В январе суд в Лебапском велаяте оштрафовал владельца дома за празднование Рождества. В феврале полиция пресекла два собрания протестантов в Дашогузе, несколько членов общины были оштрафованы.
Неизвестными остаются судьба и местонахождение многих людей, исчезнувших в тюрьмах Туркменистана после судов по делам, которые представлялись политически мотивированными. Установить точное число политзаключенных не представляется возможным, поскольку судебная система непрозрачна, а процессы по чувствительным делам проходят в закрытом режиме. Сохраняется эндемичный характер пыток и недозволенного обращения в тюремной системе страны.
Политический диссидент Гульгельды Аннаниязов, который в марте 2019 г. должен был выйти на свободу после отбытия полного 11-летнего срока заключения, был приговорен к пяти годам колонии-поселения.
Десятки заключенных оставались жертвами насильственного исчезновения или содержались без какой-либо связи с внешним миром, некоторые – на протяжении уже почти 18 лет. Власти отказывают им в контактах с семьей и адвокатом. По данным международной кампании «Покажите их живыми!» против насильственных исчезновений в Туркменистане, как минимум 10 человек отбыли полный срок заключения, но не были освобождены, и их местонахождение остается неизвестным.
Гомосексуальные отношения среди мужчин преследуется в уголовном порядке с максимальной санкцией до двух лет лишения свободы. В мае популярный шоумен и еще несколько человек были приговорены к двухлетним срокам по обвинениям в «мужеложстве».
В октябре 2019 г. ашхабадский кардиолог Касымберды Гараев после каминг-аута исчез почти на месяц, затем ненадолго объявился в СМИ с опровержением ранее заявленной им его сексуальной ориентации, после чего вновь исчез из поля зрения.
Туркменская инициатива по правам человека сообщала, что в октябре 2019 г. в областных управлениях здравоохранения прошли собрания, на которых обсуждалось и осуждалось «аморальное поведение» врача. На одном из таких совещаний от врачей потребовали выявлять геев, в том числе и среди медицинских работников, пригрозив уголовной ответственностью за недонесение.
После июльской миссии в Туркменистан Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) сообщила, что «Туркменистан не уведомлял ВОЗ о выявлении подтвержденных случаев Covid-19». При этом была выражена обеспокоенность «по поводу появления сообщений о росте числа случаев острой респираторной инфекции и пневмонии». Правительству было рекомендовано «расширить эпиднадзор и тестирование, направляя при этом образцы для подтверждения в референс-лаборатории ВОЗ».
Госдепартамент США в своем докладе о торговле людьми 2020 г. по-прежнему отнес Туркменистан к группе самых проблемных стран, как не отвечающий минимальным стандартам борьбы с этим явлением. В докладе госдепа о свободе религии в зарубежных странах Туркменистан был назван «страной, вызывающей особую озабоченность», в связи с «систематическими … нарушениями свободы религии».
В июньском письме президенту Бердымухамедову 12 американских сенаторов призвали освободить Гульгельды Аннаниязова, Мансура Мингелова и Омриузака Омаркулыева.
В ходе ежегодного диалога по правам человека в июне Евросоюз выразил глубокую обеспокоенность положением отдельных лиц, призвал Ашхабад к сотрудничеству со специальными процедурами ООН и отметил, что Туркменистан «рассматривает вопрос» о посещении страны Рабочей группой ООН по насильственным исчезновениям. Европейская сторона призвала правительство привести Национальный план действий в области прав человека в соответствие с рекомендациями, озвученными в ходе универсального периодического обзора в Совете ООН по правам человека, подчеркнув, что Омбудсмен должен заниматься «всеми вопросами прав человека, включая насильственные исчезновения».
С 2008 г. Туркменистан не направил приглашений ни одной из 15 специальных процедур ООН, запросивших посещение страны.
В июне постпред США при ОБСЕ выразил обеспокоенность судьбой «многих узников совести» и запросило актуальную информацию по Аннаниязову и Омаркулиеву.
После прихода к власти президента Шавката Мирзиёева в 2016 г. правительством был предпринят ряд конкретных шагов по улучшению ситуации с правами человека.
Несмотря на это, политическая система Узбекистана в значительной степени остается авторитарной, а многие обещания реформ – невыполненными. Тысячи человек, большинство которых составляют мирные верующие, остаются за решеткой по ложным обвинениям. Органы госбезопасности сохраняют широкие полномочия по по задержанию предполагаемых критиков власти. В стране отсутствует подлинный политический плюрализм.
В 2020 г. поступали сообщения о пытках и недозволенном обращении в местах лишения свободы, большинство бывших заключенных не были реабилитированы, журналисты и активисты подвергались преследованиям, независимым правозащитным группам отказывали в регистрации, не был решен вопрос ликвидации принудительного труда.
22 декабря 2019 г. в стране прошли парламентские выборы. Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека отметило, что они «проходили на фоне усовершенствованного законодательства и возросшей терпимости к независимым мнениям, но не сумели продемонстрировать наличие истинной конкуренции и полное соблюдение процедур в день выборов».
Выдвигать своих кандидатов было разрешено пяти зарегистрированным политическим партиям, все из которых считались провластными, однако к участию в выборах не были допущены ни оппозиционные партии, ни независимые кандидаты.
С сентября 2016 г. были освобождены более 50 человек, осужденных по политически мотивированным обвинениям, в том числе правозащитники, журналисты и оппозиционные активисты. Сообщалось также об освобождении сотен независимых мусульман, осужденных за религиозную практику вне установленных государством жестких рамок, однако проверить это не представляется возможным. Многие бывшие заключенные не были реабилитированы, что, среди прочего, означает сохранение судимости и необеспечение им надлежащего лечения, несмотря на серьезно подорванное за решеткой здоровье.
В августе президент помиловал ученых Акрома Маликова и Рустама Абдуманнапова, независимого имама Рухиддина Фахриддинова и правозащитника Искандара Худайбергенова. В феврале был освобожден фермер Арамаис Акопян.
В марте Кашкадарьинский областной суд полностью оправдал правозащитника Чуяна Маматкулова, в 2013 г. приговоренного по ложным обвинениям к 10 годам лишения свободы и освобожденного в 2018 г.
Несмотря на реформу 2018 г., органы госбезопасности сохраняли широкие полномочия, которые могут быть использованы для притеснений и задержаний предполагаемых критиков власти. Продолжалась практика преследования так называемых «врагов народа» с использованием, в частности, обвинений в государственной измене.
В январе военный суд в закрытом режиме приговорил по делу о госизмене экс-дипломата Кадыра Юсупова к пяти с половиной годам лишения свободы. В конце апреля Юсупова на 14 дней поместили в одиночную камеру за жалобы на низкую заработную плату за труд заключенных и на то, что заключенным не разрешают соблюдать Рамадан. По словам его родственников, он объявил голодовку и в ответ на это был подвергнут физическим и психологическим пыткам. Юсупову также неоднократно отказывали в конфиденциальном общении с адвокатом. Во время пандемии Covid-19 родственникам отказали в ходатайствах о переводе Юсупова под домашний арест в связи с наличием у него хронических заболеваний.
В марте военный суд по делу о госизмене также в закрытом режиме приговорил бывшего журналиста газеты Минобороны Узбекистана Владимира Калошина к 12 годам лишения свободы. Сообщалось, что обвиняемый подвергался психологическим пыткам, которые выражались в угрозах насилием в адрес его детей, внуков и жены. Суд сопровождался процессуальными нарушениями.
Тысячи человек, преимущественно – мирных верующих, остаются за решеткой по делам об «экстремизме», который трактуется в Узбекистане избыточно широко, и другим политически мотивированным обвинениям. В их числе кинорежиссер Мирсобир Хамидкариев и военнослужащие Равшан Косимов и Алишер Ачилдиев.
В ноябре 2019 г. в Узбекистане был создан Национальный превентивный механизм по предупреждению пыток, однако Факультативный протокол к Конвенции ООН против пыток Узбекистаном не ратифицирован. В мае правительство объявило о планах создать Комитет по предупреждению пыток, функции которого должны, в частности, включать контроль за расследованием заявлений о пытках и за правовой реабилитацией пострадавших.
В январе 2020 г. правительство объявило о разработке нового кодекса о неправительственных организациях (НПО) с целью систематизации законодательства о гражданском обществе. Однако существующий проект не обеспечивает снятия имеющихся ограничений. Правительство обещало доработать его, но Human Rights Watch не располагает сведениями о каких-либо дальнейших шагах в этом направлении.
После трех отказов со стороны Минюста 9 марта 2020 г. была зарегистрирована местная группа за реформу уголовной юстиции «Хукукий Таянч» («Правовая опора»). В тот же день официальную регистрацию получила американская гуманитарная организация Mercy Corps.
Минюст как минимум дважды отказывал в регистрации НПО «Чирок», созданной правозащитником Азимбаем Атаниязовым для мониторинга принудительного труда в хлопководстве. После притеснений и угроз со стороны властей в феврале 2020 г. двое соучредителей вышли из этой группы. Также в регистрации четыре раза было отказано НПО «Дом прав человека», созданной правозащитником Агзамом Тургуновым после освобождения, в том числе, для решения вопросов реабилитации бывших политзаключенных.
В августе правительство обнародовало проект закона о митингах, собраниях и демонстрациях, который обязывает организаторов подавать заявку не позднее чем за 15 рабочих дней до планируемой даты, что противоречит обещаниям официальных лиц Узбекистана о приведении законодательства в соответствие с международными стандартами.
В марте в Узбекистане была введена уголовная ответственность за распространение ложной информации о Covid-19 и других опасных инфекциях с санкциями от крупного штрафа до трех лет лишения свободы. Была также ужесточена ответственность по таким статьям, как нарушение карантина или невыполнение требования о прохождении обследования и лечения – до семи лет лишения свободы, если это повлекло смерть человека, и до 10 – если нескольких лиц.
Закрытие школ в марте в связи с пандемией затронуло более 8 млн детей. В период действия ограничительных мер правительство ввело дистанционное обучение, но, как сообщалось, не всегда могло на должном уровне обеспечить образовательный процесс. По состоянию на сентябрь 2020 г. четверть школ возобновили очные занятия. Агентства ООН призывали власти улучшить обеспеченность школ водой и базовыми санитарно-гигиеническими условиями с целью создания условий для безопасного возвращения учеников и профилактики внутришкольных инфекций.
Human Rights Watch отмечает, что в апреле у лиц с подтвержденным или предполагаемым диагнозом Covid-19, которых помещали на карантин, отбирали гаджеты, включая мобильные телефоны, и банковские карты. Замминистра юстиции Худаёр Мелиев утверждал, что гаджеты могут являться источником заражения и необходимы для выявления круга контактов, хотя личные вещи могут быть с легкостью дезинфицированы, а информация для отслеживания контактов может быть предоставлена добровольно.
В медийном пространстве отмечалось определенное нарастание динамики, однако СМИ вынуждены работать в пределах прямо установленных государством рамок. Значительная часть изданий контролируется государством, в то время как журналисты подвергаются притеснениям, а порой и задержаниям.
В декабре 2019 г. власти, как сообщалось, разблокировали доступ к нескольким сайтам, включая новостной ресурс Buzzfeed, музыкальную платформу SoundCloud и интернет-архив Wayback Machine. Однако в том же месяце поступали сообщения о том, что в течение того или иного времени были недоступны сайты правозащитных организаций, таких как Ассоциация «Права человека в Центральной Азии», Международное партнерство за права человека (IPHR), Норвежский Хельсинкский комитет и Узбекский форум за права человека. Доступ к узбекской службе Радио Свобода по-прежнему блокировался на территории Узбекистана.
В январе правительство анонсировало намерение декриминализовать клевету и оскорбление (статьи 139-140 УК). Активисты и журналисты в Узбекистане рассказывали Human Rights Watch, что власти продолжают использовать эти уголовные статьи для принуждения к молчанию критических голосов.
В августе было начато предварительное следствие в отношении независимого журналиста Бобомурода Абдуллаева, который том же месяце по запросу узбекской стороны был задержан в Кыргызстане и незаконно экстрадирован в Узбекистан. После возвращения Абдуллаев находился под подпиской о невыезде. По сообщениям, Абдуллаеву вменялись статьи «посягательство на Президента РУз» и «посягательство на конституционный строй». 23 октября Служба государственной безопасности объявила о прекращении уголовного дела с отменой меры пресечения, открытого против него 29 июня.
В июле 2020 г. правительство обнародовало поправки в закон о СМИ, которые, по одной из оценок, способны облегчить регистрацию изданий.
В Узбекистане сохраняется уголовная ответственность за половые отношения между мужчинами по взаимному согласию (от одного до трех лет лишения свободы). ЛГБТ люди страдают от глубоко укоренившейся в обществе гомофобии, преследований и дискриминации.
В апреле по итогам рассмотрения ситуации в Узбекистане Комитет ООН по правам человека отметил сохранение неравенства между мужчинами и женщинами, которое, среди прочего, проявляется в бытовании в обществе гендерных стереотипов и в недостаточной представленности женщин в законодательных и судебных органах.
Комитет также выразил обеспокоенность в связи с сообщениями о принудительных и ранних браках и сохраняющейся на практике полигамии, а также с связи с насилием в семье и ограниченной доступностью защиты, помощи и правосудия для его жертв. В отсутствие систематического статистического учета масштаб насилия в отношении женщин в Узбекистане определить трудно. В СМИ сообщалось о росте числа заявлений о семейном насилии в период ограничительных мер в связи с Covid-19. По меньшей мере один кризисный центр заявил, что был вынужден прекратить на это время прием новых пострадавших. Ни семейное насилие, ни изнасилование в браке не признаются отдельными составами преступления.
Узбекистан предпринял значительные шаги по искоренению детского и принудительного труда в хлопководстве, однако принудительный труд оставался широко распространенным, несмотря на запрет мобилизации бюджетников. По заключению Международной организации труда, в 2019 г. 102 тыс. человек, занятых на сборе хлопка, в той или иной форме подвергались принуждению.
Позитивными шагами были введение в январе уголовной ответственности за повторное принуждение к труду и ликвидация в марте системы государственных разнарядок на сбор хлопка.
В октябре Узбекский форум по правам человека заявил, что власти заставляли работников бюджетных предприятий и организаций выезжать на сбор хлопка или выплачивать «отступные» во время сезона 2020 г., который начался 15 сентября. Правозащитники также выявили больше случаев детского труда, чем в предыдущие годы, когда отмечались только отдельные такие случаи. По их мнению, с большой долей вероятности это было связано с закрытием школ из-за пандемии, в результате чего у детей появилась возможность дополнительного заработка для семейного бюджета.
Гражданские группы связывают сохранение принудительного труда с отсутствием механизмов справедливого найма и подотчетности.
В ноябре 2019 г. Комитет ООН против пыток отметил, что «сотрудниками правоохранительных, следственных и пенитенциарных органов государства-участника, по их подстрекательству и с их согласия все еще регулярно совершаются акты пыток и жестокого обращения – главным образом с целью получения признательных показаний или информации для использования в уголовном разбирательстве». Комитет также выразил «сожаление по поводу сообщений о том, что прокуроры и судьи склонны игнорировать и отказываться расследовать утверждения о том, что признания … были получены под пыткой».
В апреле Комитет по правам человека отметил прогресс в решении проблем с правами человека в Узбекистане, однако при этом выразил обеспокоенность в связи с пытками и жестоким обращением в отношении лиц, лишенных свободы, а также в связи с ограничениями свободы совести и религиозных убеждений, свободы выражения мнений, свободы ассоциации и свободы мирных собраний. Комитет также указал на то, что определение пытки в Уголовном кодексе не соответствует требованиям Пакта, и на слишком широкие и расплывчатые определения, содержащиеся в законе «О противодействии экстремизму».
В июле Госдепартамент США в своем докладе о торговле людьми оставил Узбекистан во второй группе стран, как «не в полной мере отвечающий минимальным стандартам искоренения торговли людьми», но продолжающий предпринимать «значительные усилия в этом направлении».
В заявлении по итогам очередного раунда ежегодного диалога по правам человека Евросоюз «выразил обеспокоенность рядом проблем, существующих в Узбекистане, связанных со свободой выражения мнений, регистрацией НПО, сохранением пыток, жестоким обращением в пенитенциарной системе, гендерным равенством и правами женщин», недискриминацией. Европейская сторона призвала Ташкент «взять на себя дальнейшие обязательства по искоренению пыток, в том числе путем предоставления беспрепятственного и независимого мониторинга мест содержания под стражей», и подчеркнула «необходимость реабилитации бывших заключенных».
